Карл Май - Верная Рука

— Гораздо лучше было бы вообще обойтись без кровопролития, — с горечью ответил я.

Индеец указал на глубокую рану у себя на груди:

— А моя кровь разве ничего не стоит? Когда вырыт топор войны, за кровь платят кровью, за жизнь — жизнью.

— Тогда уж убивай тех, кого сам победил, — возразил я. — Ну а эти трое принадлежали не тебе, а нам. С каких пор воины племени апачей настолько утратили гордость, что казнят врагов, взятых в плен кем-то другим? Может быть, за время моего отсутствия у вас вошло в обычай приписывать себе чужие подвиги?

Пристыженный апач поник головой и начал оправдываться:

— Один из этих трех ранил меня. Мог ли я оставить его в живых? Да и что стал бы делать Шеттерхэнд с этими собаками, будь они еще живы? Брать их с собой — только лишняя обуза. Или Шеттерхэнд намеревался отпустить команчей? Тогда они ускакали бы к своим и обо всем рассказали.

Его аргументы были довольно вескими, и я решил сменить тактику.

— Ты говоришь разумно, — произнес я, — но не забыл ли ты, что Шеттерхэнд уже много зим является одним из вождей племени апачей? Может ли воин тотчас исполнять все, что взбредет ему в голову, не узнав мнения своего вождя? Зачем тогда вожди, если даже в их присутствии каждый волен делать, что захочет? И что скажет великий вождь апачей Виннету, выслушав мой рассказ о сегодняшнем деле?

Эти слова не пропали впустую — гордый индеец смиренно склонился передо мной и заговорил тоном глубокого раскаяния:

— Я был не прав и признаю, что поступил дурно. Простит ли Шеттерхэнд мою поспешность?

— Что было, — ответил я, — того не изменить. И я тебя прощаю, хотя твои действия причинили нам немалый вред.

— О каком вреде говорит мой белый брат? — удивился апач.

— Я собирался потолковать с этими людьми и кое-что выяснить у них.

— Но они бы тебе все равно ничего не сказали!

— Сказали бы. Или мой брат считает меня столь неразумным, что думает, будто я стал бы открывать команчам мои истинные цели? Разве мой брат не знает, что речи и вопросы хитрого человека — это раскинутая сеть, в которой запутываются его противники?

— Я знаю об этом, но Шеттерхэнду не придется расспрашивать собак-команчей.

— Конечно, не придется, поскольку они мертвы!

— Не пришлось бы, и будь они в живых. Я знаю все, что знали они.

— От кого?

— От них.

— Ты говорил с ними?

— Нет.

— Значит, подслушивал?

— Олд Шеттерхэнд не ошибается.

— Ладно, скоро увидим, сможешь ли ты удовлетворить мое любопытство. А теперь покажи-ка свою рану. Она глубокая?

— Не знаю, — равнодушно ответил индеец. — Но смертельной она быть не может.

Он оказался прав — ранение было нетяжелым. Нож скользнул по ребру и разрезал мышцы на правой стороне груди, для любого краснокожего это почти царапина. Все же ее следовало поскорее обработать, дабы избежать воспаления и лихорадки. Пока я промывал и перевязывал рану, из зарослей появился «второй эшелон» нашего отряда — Сэм Паркер и Джош Холи. Оба они, конечно, были поражены открывшимся зрелищем. Олд Уоббл немедля обратился к новоприбывшим.

— Как видите, джентльмены, я быстро управился с этими негодяями, — и он небрежным жестом указал на убитых команчей. — Жаль, к моему приходу их оставалось лишь трое, но и с шестерыми я бы разделался точно так же… Видели бы вы, как здорово они умеют тянуть руки вверх!

— И как легко они могли бы угробить вас, мистер Каттер! — добавил я.

— Угробить? — удивленно спросил Уоббл.

— Да, да, угробить.

— Это как же?

— Очень просто. Скажите, что бы вы делали, если бы команчи не подняли руки вверх?

— Перестрелял бы их, как кроликов!

— А скольких, позвольте узнать?

— Всех троих, this is clear!

— Одного — пожалуй, да, ну а двое других быстренько спровадили бы вас в Страну Вечной Охоты.

— Пусть бы только попробовали! — возмутился Уоббл.

— А почему бы и нет? Та винтовка, что у вас в руках, была бы уже разряжена, правда, оставалось еще три, но они за спиной, и требовалось бы несколько секунд, чтобы снять хоть одну, взвести курок и прицелиться. Не будь команчи так ошарашены вашим появлением, их разговор с вами получился бы очень коротким.

— Постойте, постойте… — запротестовал Уоббл.

— А если бы индейцев было не трое, а шестеро — что тогда?

— Дайте же мне сказать! Я ведь не сразу вышел на поляну — сперва хорошенько рассмотрел из-за кустов, что тут происходит, и был наготове. И поступил бы точно так же, будь здесь шесть команчей.

— И тогда вас изрубили бы на кусочки.

— Хау! Я не ребенок. Припомните лучше свои похождения, мистер Шеттерхэнд. Вам доводилось принимать бой и с большим числом краснокожих.

— Доводилось, не спорю, но при других обстоятельствах, когда уже не оставалось иного выхода. К тому же индейцы считают мою винтовку «волшебным ружьем», один вид ее парализует их.

— Хм, это верно. И все-таки, мистер Шеттерхэнд, я не сделал никакой ошибки, подойдя к команчам. На самом деле я находился в полной безопасности.

— Уж не потому ли, что где-то рядом были мы с мистером Шурхэндом?

— Разумеется!

— И опять вы не правы. Если бы команчи не так перепугались и решили драться, ваша участь была бы плачевной. Раньше, чем кто-нибудь из нас успел бы прийти к вам на помощь, нож уже торчал бы у вас в груди. Но дело даже не в этом. Вы виноваты хотя бы потому, что, нарушив уговор, явились сюда, вместо того чтобы стеречь лошадей.

— Очень уж медленно тянулось время, — по-мальчишески беззаботно заявил Уоббл.

— Это не основание для подобных дурацких выходок!

— Дурацких? Я попрошу вас выбирать выражения, мистер Шеттерхэнд! Делать глупости — не занятие для Фреда Каттера!

— Вы были обязаны оставаться на посту, — продолжал я, демонстративно не реагируя на негодующий возглас Уоббла. — К чему мы придем, если каждый из нас в любой момент будет бросать порученное дело и удирать, потому что ему, видите ли, стало скучно? А ведь вы знаете, что мы ввязались в опасное дело, и у нас ничего не выйдет, если мы не сможем полагаться друг на друга. Если вам на это наплевать — оставайтесь здесь, а я поеду дальше.

Сэм Паркер слушал, как я отчитываю его обидчика и притеснителя, с блаженным видом, как только я закончил, он громко крикнул «браво!». Старик накинулся на него:

— А ты-то чего так распелся? Кажется, я уже однажды просил избавить меня от подобных воплей!

— Да уж конечно! — отвечал Сэм. — Мне вы то и дело грозите «оставлением здесь», а сами не желаете выслушивать замечаний, так ведь, мистер Каттер? Что вы тут успели натворить, пока нас не было?

— Ничего! Но если ты не заткнешься сию же минуту, то натворю, и не с кем-нибудь, а с тобой!

И разгневанный Олд Уоббл, гордо держа свою седую голову, отвернулся.