Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

— Надо сохранить в холодильнике. Для экспертизы.

Штурман обратил внимание на то, что компас как будто пытались выломать из нактоуза, но бросили.

Никаких навигационных приборов и вахтенного журнала обнаружить не удалось.

Продуктов на судне оставалось вполне достаточно. Не только всяких консервов, но и жестянок с пивом. В танке — ржавом баке — оказалось достаточно пресной воды, хотя и гнусной на вкус.

Что же заставило команду буквально бежать с корабля? Что напугало их?

— Бегом небось убегали. Даже трубки оставили. Какой же моряк забудет трубку? — покачал головой боцман.

Мы опечатали двери всех кают и кубрика, носовой трюм. А крышку кормового так и оставили приоткрытой — в том виде, в каком нашли ее, только прикрыли брезентом, так же как и карты, валявшиеся на палубе вместе с аккордеоном и гитарой, чтобы все осталось в целости и неприкосновенности, если вдруг поднимется ветер или пойдет дождь.

— А как же с курами, со свиньей, Владимир Васильевич? — спросил боцман. — Ведь передохнут тут, жалко. И попугай.

— Оставим их тут, — сказал секонд, — а то, если заявимся на «Богатырь» с таким зверинцем, кэп нам ту еще продраечку устроит. Да и нельзя их трогать, пусть сидят на месте, — добавил он, взглянув на Волошина. — Пришлем потом матроса на шлюпке.

Волошин одобрительно кивнул и сказал:

— Попугая-то можно взять. Редкая птица, жалко, если погибнет. А где висела клетка, покажем детективу, если надо. Крючок-то на месте останется. Да и сфотографировали мы, как она висела.

Вернувшись на «Богатырь», секонд и Волошин вкратце доложили капитану, что мы увидели на покинутой шхуне.

— Все записано, составим, если надо, подробный отчет, — закончил Волошин.

— Надо, — кивнул капитан.

— Что же с ними могло случиться — как вы думаете, Аркадий Платонович? — спросил я.

Капитан пожал плечами и туманно ответил:

— В море все бывает.

Мы смотрели с высоты мостика на лениво покачивающуюся совсем рядом на волнах «Лолиту».

— Н-да, еще одна из загадок океана, — задумчиво сказал Волошин.

Но донесшийся с покинутой шхуны неистовый визг помешал нам настроиться на философско-мистический лад.

— Эк она надрывается, — болезненно поморщившись, сказал Аркадий Платонович. — Словно режут ее.

И, не оборачиваясь, только изменив тон, твердо уверенный, что его услышат все, кому следует, приказал:

— Отправить туда матроса. Свинью и птиц накормить, напоить. Завести буксирный конец. Матросу стоять на руле, чтобы шхуна не рыскала.

— Есть отправить на шхуну вахтенного! — ответил чиф — заступивший после Володи на вахту старший помощник, и спросил у капитана: — Значит, будем ее буксировать, Аркадий Платонович?

— Придется. Надо начальству докладывать. Как решит.

Первый и второй штурманы обменялись мрачными понимающими взглядами.

Пауза, видно, непозволительно затянулась, потому что капитан повернулся и выразительно посмотрел на чифа: дескать, в чем дело, почему мешкаете?

Тогда тот, покосившись на нас с Волошиным, с некоторым смущением сказал:

— Может, двух матросов пошлем, Аркадий Платонович?

Капитан посмотрел на него, усмехнулся и разрешил:

— Ладно, пусть несут вахту по двое: людей хватит.

— Есть! — чиф направился к двери.

Мы с Волошиным весело переглянулись. Конечно, было нетрудно понять, почему чиф попросил разрешения послать двух матросов дежурить на шхуне: одному там было бы не по себе, особенно ночью.

— Да, и дайте радио в Папеэте, — остановил помощника капитан. — Папеэте у них порт приписки, что ли? — повернулся он к секонду.

— Вероятно, Аркадий Платонович.

— Сочините покороче, но чтобы понятно было, — обратился капитан снова к вахтенному штурману. — Дескать, в таком-то месте обнаружена покинутая экипажем моторно-парусная шхуна «Лолита» вашей приписки. Просим сообщить, не известно ли, что с ней случилось. Хотя ладно, я сам пойду на рацию. Вот еще морока на мою голову.

Потом Володя Кушнеренко объяснил нам с Волошиным, что так озаботило капитана. По международным морским законам покинутое командой судно становится собственностью того, кто его найдет и спасет. Но что нам было делать с этой шхуной? Не тащить же ее на буксире через весь океан до Владивостока! Это сорвет всю научную работу.

К счастью, после длительных переговоров по радио начальство дало такое мудрое распоряжение: связаться с властями на Таити и передать им шхуну безвозмездно, предложив выслать за нею буксир.

— Сочините им радиограмму поприветливее в Папеэте, — приказал помощнику повеселевший капитан. — Пусть высылают буксир за подарком, а мы пока потащим ее им навстречу. Примерный курс сообщите, а о времени и месте рандеву, дескать, договоримся потом дополнительно, смотря по обстановке. Задержит она нас, конечно, все-таки основательно, эта красотка. Когда примерно она покинута? — спросил капитан у секонда. — Сколько дней назад?

— Трудно сказать, Аркадий Платонович. Ведь вахтенного журнала нет, а в личных бумагах мы не копались.

— И правильно сделали, — кивнул капитан. — Не сыщики. Ладно, идите акт составлять. И не растекайтесь там мыслию по древу.

Мы втроем засели в каюте секонда и начали составлять подробный отчет обо всем, что увидели на покинутой шхуне, стараясь не упустить ничего существенного.

Провозились мы с этой работой долго. Даже опоздали к обеду, но закончить все-таки не успели.

В кают-компании все, конечно, набросились с расспросами, что же увидели мы на шхуне. Волошин начал было рассказывать, потом взмолился:

— Братцы, дайте поесть! Да и не закончили мы еще этот проклятый отчет. Голова уже пухнет. Я вам все вечером доложу.

Поскорее пообедав, мы опять засели за работу.

Тем временем, как рассказал нам с Волошиным секонд, удалось связаться с берегом. Из Папеэте утром обещали выслать спасательный буксир, чтобы забрал у нас «Лолиту».

— Капитана шхуны, подтвердили, звать Луисом Френэ, не то испанец он, не то француз, местный уроженец. Команда состояла из девяти человек, все полинезийцы, местные, плюс помощник — суперкарго и кок. Были на судне и пассажиры, и, говорят, много, человек сорок, — закончил Володя.

— Сорок? — недоверчиво переспросил я. — Где же они могли разместиться в этом курятнике?

— Вот и я тоже сомневаюсь, — покачал головой секонд. — Может, радист переврал? Хотя, впрочем, ведь они на палубе ночевали. Каютки-то наверняка лишь для белых пассажиров.

Вечером, за ужином, конечно, разговоры снова велись только о загадочной шхуне. Сергей Сергеевич поднял руку, призывая к тишине, и сказал:

— Давайте так. Рассказывать я вам ничего не стану, а просто зачитаю акт, зря, что ли, мы над ним целый день потели. Аркадий Платонович разрешил, — повернулся Волошин к капитану, сидевшему на своем месте во главе стола.