Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

Эти отрывочные мысли чехардой мелькали у меня в голове, пока я дрожащими руками набирал в шприц спасительной сыворотки.

Павлик вдруг мягко начал валиться набок. Его тут же подхватили, удержали. И я быстро сделал укол.

Минуты две, показавшиеся нам бесконечными, Павлик лежал неподвижно на песке. Потом он слабо застонал и открыл глаза. Только теперь, видно, он испугался по-настоящему, лицо у него побледнело, осунулось и приняло какое-то по-детски растерянное выражение.

— Грейте скорее воды, кипятите чай, — распорядился я. — И готовьте машину.

Самое страшное, кажется, миновало. Но его надо было немедленно увозить отсюда. Наверняка еще потребуется помощь опытного врача. А где его взять? Добраться бы до Нила, а там можно по радио вызвать самолет из Асуана, там на строительстве опытные врачи.

— Быстро матрац в машину, устройте его поудобнее, — продолжал командовать я, направляясь в палатку, чтобы одеться. — Мы поедем вперед, а вы свертывайте лагерь и следуйте утром за нами.

«Вот и кончились наши поиски», — промелькнула горькая мысль, но тут же пропала, оттесненная массой неотложных забот.

Когда я через несколько минут вышел из палатки, уже готовый в дорогу, ко мне подошел старый Ханусси, волоча за хвост по песку большую кобру. Голова у нее была размозжена чем-то тяжелым.

— Ударил палкой, — пояснил он. — Я много их убивал, когда работал в Луксоре и Тель-аль-Амарне. Как увидел, что ганеш выползает из палатки, сразу схватил палку и…

Но у меня и на этот раз не хватило времени, чтобы узнать поподробнее, как все это произошло. Надо было спешить, действовать. Я торопливо пожал старику руку, поблагодарил его и пошел к машине, в которую уже уложили Павлика. Он был в сознании, но все время стонал. Рука вздулась и посинела. Поколебавшись, я на всякий случай сделал еще один укол, хотя и не знал, нужно ли это.

Мы напоили Павлика горячим чаем и тронулись в путь.

Никогда, наверное, не забуду этой бешеной поездки по ночной пустыне. В слабом свете фар она казалась ровной, как крышка стола. Но стоило прибавить скорость, как предательские рытвины и бугорки подбрасывали машину с такой силой, что мы стукались головами о брезентовый тент и падали друг на друга. Останцы призраками вырастали вдруг перед самой машиной, и шофер едва успевал выворачивать баранку. Но держался он молодцом: выжимал из машины все, что было возможно.

При каждом сильном толчке я испуганно поворачивался к Павлику. Ему доставалось трудно, но он пытался успокоить меня, приговаривая:

— Ничего, ничего, Алексей Николаевич. Я живучий…

Потом вдруг спросил:

— Как же все-таки эта проклятая змея попала под подушку?

— Ну, брат, на то она и змея.

Что я мог еще ответить? Кажется, мы принимали все меры предосторожности: спали не на земле, а на раскладушках, хотя многие и ворчали: незачем, дескать, их таскать по пустыне, мягче спать прямо на песке. Но вот змея все-таки ухитрилась забраться в палатку да еще каким-то образом вползла на койку и спряталась под подушкой.

Хорошо хоть сыворотка оказалась под рукой. А вот рацию мы не захватили зря. Тогда можно было бы не мчаться сейчас по ночной пустыне, а вызвать самолет прямо сюда. Сесть он смог бы на любой площадке.

«Ладно, — оборвал я себя. — Нечего сожалеть о том, что не сделано. В будущем постарайся действовать умнее, а пока остается одно — как можно скорее добраться до базы».

Мы приехали туда только к полудню. Стремительно промчались по улицам селения, подняв тучу пыли, и сразу взбудоражили всех. Навстречу нам из палатки выскочила Зиночка, заахала, начала тут же зачем-то кипятить воду на примусе. Андрей Аккуратов на своих руках только успел перенести Павлика из машины в палатку, как вокруг уже собрались почти все наши рабочие во главе с раисом. Посмотрев на Павлика, снова впавшего в забытье, раис покачал головой и торопливо ушел куда-то.

Быстро наладив рацию, мы начали вызывать Асуан. Он не сразу откликнулся сквозь треск разрядов и разноголосицу других станций. Воздух был насыщен электричеством — значит, скоро начнет дуть неистовый летний хамсин.

Наконец связь удалось наладить. Я коротко объяснил, в чем дело, и попросил срочно пригласить к микрофону какого-нибудь опытного врача и одновременно сообщить о нашей беде советским специалистам на строительстве плотины.

Теперь оставалось ждать. Я снял наушники и увидел раиса, заглядывающего в дверь палатки. Он поманил меня. Выйдя из палатки, я увидел стоящего рядом с раисом какогото незнакомого мне старика в белой чалме. В руках он держал большую чашку, прикрытую пестрым платком.

— Это наш лучший табиб, йа эфенди, — сказал раис, почтительно косясь на старика. — Он может лечить все болезни. Он принес очень хорошее лекарство…

Старик сдернул платок с чашки и молча протянул ее мне. Она была до половины наполнена какой-то темной пахучей жидкостью.

— Пусть выпьет — и будет здоров, — лаконично сказал старик высоким, надтреснутым голоском.

Я колебался недолго. Можно ли доверяться опыту какого-то полуграмотного табиба, не то знахаря, не то колдуна? Но ведь его опыт основан на многовековой практике таких же табибов, отлично изучивших все здешние болезни и местные лечебные травы. За его сгорбленными плечами — весь опыт египетской медицины, самой древней на земле… Разве он не наследник тех полузнахарей-получудотворцев, которые еще за две тысячи лет до нашей эры умели делать такие тончайшие операции, как трепанация черепа?

И потом мы сдружились с жителями селения, старались всегда помочь им, чем могли, щедро снабжали лекарствами из своей походной аптечки. Могу ли я теперь оттолкнуть их чистосердечную помощь? Это будет кровная обида…

Я молча приподнял полог палатки, пропуская старика. Раис одобрительно закивал.

Старик подошел к Павлику, привычным движением приподнял его голову и начал осторожно вливать ему в рот пахучую жидкость. Павлик сморщился, замотал головой, но старик властно удержал его сморщенной рукой.

Павлик открыл глаза и удивленно посмотрел на старика, потом на меня.

— Пей! — приказал старик.

Павлик вопрошающе посмотрел на меня. Я кивнул. Тогда он начал пить темный настой, время от времени морщась и смешно отдуваясь, — видимо, лекарство было не из приятных. Зиночка даже невольно морщилась, глядя на него.

— Асуан вызывает, — окликнул меня Андрей.

Я подсел к приемнику.

— Мы нашли хорошего врача, йа хавага, — пропел в наушниках молодой, веселый голос. — Говорите, он слушает.

Я подробно рассказал, что произошло, и какие меры мы приняли ночью. А потом, поколебавшись, добавил:

— Сейчас, по совету местных жителей, больному дает какое-то лекарство табиб.