Коллектив авторов - Морские досуги №7 (Женские)

По приходу в порт, мы со вторым помощником – Пашей Григорьевым, начальником отряда Виктором Волковым и инженером-химиком Олегом Чепенко вышли в город. Возвращаясь на судно, проходили мимо магазина, возле которого лежали пустые коробки из-под радио – аппаратуры. Пашка предложил взять всем по коробке, на вопрос – зачем? Ответил – потом посмотрите…

Надо сказать, что Паша был большой выдумщик всяких приколов на судне. Мы несли свои коробки «двухкассетники», сопровождаемые любопытными взглядами команды к себе в лабораторию, помещение метра четыре в длину с широкими стеллажами.

Пообедав, мы опять двинулись в город и опять принесли каждый по пустой коробке из-под видео-магнитофонов.

Народ гудел, с недоумением наблюдая за происходящим, так как денег нам выдали только за восемь дней пути…

На второй день повторилось то же самое, только коробки были уже от кинокамер. Мы их сложили рядами на стеллажи в лаборатории, получилась внушительная картина – полка, заставленная, якобы разнообразной импортной аппаратурой.

Вся команда таинственно перешептывалась и терялась в догадках – откуда у геофизиков деньги? Их-то выдали самую малость! Неужто – контрабанда?! Через некоторое время к нам зашел капитан Суворов, он нерешительно помялся, как бы не желая выглядеть излишне любопытным, скромно спросил:

– Витя, я слышал вы тут радио аппаратурку приобрели, можно взглянуть хоть одним глазком?

Виктор, с озабоченным видом, сосредоточенно перебирая реактивы ответил:

– Конечно, товарищ капитан, подходите, открывайте любую коробочку, смотрите радио аппаратурку…

Капитан подошел к заполненным стеллажам, осторожно открыл пустую коробку – не понял?! Подошел ко второй, открывает – там тоже пусто… Направился к третьей и тут его осенило, он начинает смущенно смеяться, оглядываясь на нас и видя, что мы еле сдерживаемся, чтобы не захохотать раньше времени, начинает громко заливаться смехом вместе с нами, а за дверью, ожидая развязки, покатилась от хохота вся команда, держась за животы.

Потом еще долго посмеивались, до самого окончания рейса, вспоминая этот прикольный, веселый эпизод из суровой морской жизни.

Паша был мастер повеселить ребят в открытом море.

Это был мой завершающий контракт на судне Блю Вейв. Был 1996 год. Мы загрузились во Франции рапсовым маслом и взяли направление на итальянский порт Виареджио. Там должна произойти замена трёх членов экипажа, повара Василия, меня и одного моториста. Заранее упаковав свои вещи в сумки и коробки, мы были готовы покинуть судно при швартовке в порту и ехать в аэропорт.

Но при расчёте произошла некоторая заминка, из-за которой мы чуть не опоздали на рейс.

Капитан в этом рейсе попался нечестный и полученные для экипажа доллары пытался присвоить себе, а с нами рассчитаться итальянскими лирами.

Мы напомнили ему, что контракт предусматривает оплату работы в долларах, и мы никуда не поедем, пока не получим соответствующую договору валюту.

Капитану ничего не оставалось, как рассчитаться с нами согласно контракта. Для нас заказали «Мерседес», чтоб доставить в аэропорт города Пизы.

Когда приехала машина, оказалось, что у нас слишком много вещей, особенно у нашего повара Василия.

У него было пристрастие, после окончания рейса забирать с судна все, что можно было и нельзя. Помимо всего прочего, у него, для работы на кухне, был шикарный японский набор ножей разной величины, формы и назначения.

Он очень дорожил ими, упаковывал их в большую коробку, оформлял как ручную кладь и всегда держал при себе.

И в каких только странах эти ножи побывали и на скольких таможнях их проверяли!

Из-за многочисленного багажа пришлось вызывать ещё один «Мерседес». Когда мы наконец-то загрузились в авто, время оставалось в обрез, поэтому машины мчались на высокой скорости.

Как раз успели к вылету самолёта. Итальянская таможня только поставила отметки в паспорте и дала добро на посадку. На ножи никто даже внимания не обратил.

Рейс был не прямой, а с посадкой. Из Пизы мы летели во Франкфурт-на- Майне, а оттуда в Киев.

В немецком аэропорту вежливо предложили открыть коробку, которую Вася нёс как ручную кладь, увидев там ножи, закрыли коробку, вложили её в красный мешочек и сказали, что до конца рейса ножи будут находиться в кабине пилотов.

Прилетев в аэропорт Борисполь, получив свой багаж и красный мешочек с Васиными ножами, мы двинулись в таможенный зал.

При входе в помещение у двери стоял столик, за которым сидела женщина в синем халате, выдававшем её как технического работника.

Она, придав своему голосу строгость, спросила нас:

– Хлопці, що це у вас в красному мішочку?

На что Вася ответил:

– Я работаю поваром и это мой рабочий инструмент, ножи.

– О-о-о, Хлопці! Це не положено!

Я не удержался и сьязвил, тем самым пытаясь дать понять ей, что её замысел раскрыт:

– Здравствуйте, тётя Мотя!

– Какая я вам тётя Мотя?

– А кто же Вы? Когда мы вылетели из Италии, потом из Германии, никто не предъявлял претензий по поводу ножей, только в родной Украине нас встречают так недоброжелательно.

Вася забеспокоился и шепчет мне, чтобы я не будил лихо, пока тихо. Уборщица стала грозиться вызвать милицию, на что я ответил с некоторой бравадой:

– Вызывай, тётя Мотя!

Тут же появилась милиция и стали выяснять ситуацию.

Мы объяснили суть происходящего и выразили недоумение по поводу некомпетентности работника аэропорта.

Переглянувшись, они обратились к «тёте Моте»

– Чого ти до них причепилася? Ідіть собі, хлопці!

Вася облегченно вздохнул, в его мыслях за это время прокрутились сюжеты абсолютно противоположные завершившейся ситуации.

Он уже видел себя в наручниках, «расхитителем социалистической собственности» и контрабандистом холодного оружия.

И подумал, – "лучше бы мы ей дали те двадцать долларов, что она хотела".

Отстояв месячную вахту на точке «Чарли» в Атлантическом океане, мы направлялись к берегам Северной Америки. На пути следования нам то и дело встречались ледяные глыбы фантастической красоты! Величие айсбергов необычайно завораживает своими причудливыми формами, цветовой палитрой и одновременно пугает своей подводной неизвестностью. От них следовало держаться на расстоянии, поэтому мы любовались их холодной, северной красотой и старались обходить стороной.

Для продолжения работ в Северной Атлантике, по изучению струйных течений, мы должны были зайти в порт Сент-Джонс, чтобы пополнить запасы горючего, воды и продовольствия. Этот самый старый город Северной Америки, по преданию, был назван в честь Джона Кабота, первого европейца, посетившего гавань в 1497 году. Здесь, на Атлантическом побережье Канады, и расположилась столица провинции Ньюфаундленд и Лабрадор.