Коллектив авторов - Морские досуги №1

Он доложил оперативному и тот подтвердил, что обстановка разряжается, но тревога не снята. И тут Коптилин поинтересовался:

– А как мы отсюда завтра будем выбираться? Ведь мы закрыли вход бетонным 20 тонным шаром.

На том конце трубки повисло молчание. Потом раздался вопль оперативного

– Какого х.. ты сорвал шар? Кто тебе приказал идиот!

Охреневший от такого обращения Коптилин ответил, что выполнил инструкцию.

На том конце трубки помолчали и потом уже оперативный более спокойно добавили: – Читать нужно внимательно балбес! Там сказано, что шар отпускается в случае боевой тревоги при нанесении удара по базе. А

теперь сидите, как суслики, и ждите освобождения. Я сейчас доложу командующему.

Сердце у бедного старлея вообще ушло в пятки. Он бросился внимательно прочитать инструкцию. И вот оно что! Страница, где говорилось о шаре, в конце была загнута наискось. Поэтому он и дочитал только до тревоги.

– Что теперь будет? – с ужасом подумал Коптилин и увидел, что самолеты уже сели на свой аэродром.

По времени уже было утро. Вдруг опять зазвонил красный телефон. Офицер схватил его обеими руками.

– Оперативный такой-то слушает!

– Отбой боевой тревоги!

И все молчание. Почти плача, Коптилин по громкой связи объявил

«Отбой тревоги». Первым к нему заглянул старшина. Старый воин понял, что они совершили роковую ошибку. И ведь он сам то знал, что нельзя трогать шар. Но никогда за эти несколько лет не было фактической «Боевой тревоги». Он понимал, каково теперь старшему лейтенанту. Прибежали телефонистки-девушки, они радостно что-то щебетали. До них еще не дошло, что случилось. Когда им разъяснили, они конечно огорчились, но духа не потеряли.

– Не унывайте товарищ старший лейтенант. Что-нибудь придумают там – наверху! Главное – война отменяется. А вот завтрак почти готов, и мы можем все его употребить через пару минут в кают- компании. Приходите! Вас все равно уже накажут, так что чего бояться!

Девушки посмеялись и убежали. По случаю «отмены войны» старшина достал «НЗ» – балыки и икру, а рядовым айвовый сок. Когда они, позавтракав ушли, то была открыта бутылка сухого вина. Отдохнули часа два. А вот потом началось!

Оперативный позвонил сам. Это был уже другой офицер. Он спокойно сказал старлею, что к ним идет тяжелая техника, которая будет пытаться закатить шар назад. А им быть на связи и выполнять команды старшего. Часа через четыре придумали сделать из толстых тросов сетку и три мощных тягача потащили шар в «лузу». Дверь открыли при помощи домкратов, и

«пленники» были освобождены. Старлей думал, что его тут же арестуют или вообще застрелят. Но все было не так. Старший группы вызволителей -полковник Т… передал ему приказ явиться в 18.00 к Командующему. Попрощавшись с своими временными подчиненными и сдав вахту новому горемыке, Коптилин убыл домой. Жил он в общаге и времени на все про все у него было не больше полутора часов. Умывшись и побрившись, он к назначенному времени прибыл в приемную Командующего. Адъютант попросил его подождать и доложил о прибытии старшего лейтенанта.

– Проходите!

Тот шагнул в кабинет, как в огненное жерло вулкана, представляя, что сейчас будет. Доложил чуть слышно о прибытии и замер, вытянувшись по стойке «смирно». Командующий, уже пожилой человек, видавший виды и всякое на своем веку, подошел к Коптилину.

– Ну здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Удивили, ничего не скажу.

Но вот что. Особисты увидели тот уголок загнутой страницы на инструкции.

Но все равно вы ротозей, никуда не денешься. Однако никогда в нашей армии не было такой операции – ликвидации последствий после нанесения удара по ЗКП. И вот получается с вашей «помощью» мы ее провели.

Оказывается, это возможно вполне. В общем так – он повернулся к стоявшему рядом офицеру по кадрам – Вы товарищ майор найдите ему достойное место на Большой Земле и не обижайте. Он хоть и разиня, но, судя по всему, работу организовать может. Свободны, старший лейтенант.

Так закончилась эпопея с «войной». Еще долго в гарнизоне смеялись над этим случаем, но Коптилин этого больше не слышал, – поезд его унес на Большую Землю на хорошую должность. Командующий свое слово сдержал.

Родился в 1953 году. Окончил в 1975 г. Севастопольские Высшее Военно-Морское Инженерное училище. Служил в Западной Лице, инженером группы автоматики АПЛ 641 РТ проекта. Уволился в запас в 1990 году.

Дело было в Североморске перед Рождеством 1993 года. Я служил старшим помощником командира на большом десантном корабле БДК-55. Корабль стоял в базе. Зима. Полярная ночь. Время 23. 30. После ужина, проведя короткое совещание, командир корабля сошел на берег, оставив меня за старшего. Вообще существовал порядок: если командир сходил на берег (как мы говорили, пересчитать детей), то на борту оставались старпом, замполит и механик (командир электромеханической боевой части). Эта троица как бы уравновешивала силу авторитета должности командира корабля. Младшие офицеры сходили на берег вместе с командиром. Ну, это так, отступление от темы. Как я уже говорил, время ближе к нолям. Отбой проверен, спортсмены (качки) разогнаны и отправлены спать. Сижу в каюте, пью чай. Через душ заходит ко мне механик. Дело в том, что на БДК польской постройки каюты старпома и механика находились рядом и умывальник с душем был один на двоих. Так что ходить друг к другу можно было не выходя в коридор, через душ. Так вот, заходит Дима Тарасов, как дьявол злой, и спрашивает:

– Виталич, «шило» есть?

– Есть, – говорю.

– Плеснешь?

– Погоди, – говорю, – садись, рассказывай, что случилось?

– Да, – говорит, – меня тринадцатой зарплаты лишили.

– Кто? За что? – спрашиваю.

– Командир дивизии. За то, что без ведома флагманского механика передал электромотор (от какого-то агрегата, не помню) на 182-й. И нам отменили выход в море на какую-то перевозку. А 182-й поставили на ПВО в Тюва-губу, и забрать мотор невозможно, пока он не вернется в базу!

– Слушай, – говорю, – а где твоя печатная машинка?

Дело в том, что во время наших плаваний по архипелагу Новая Земля, мех любил посещать свалки металлолома, где просто валялось немало занятных вещей. Однажды механик приволок выброшенную печатную машинку. Но у нее не хватало букв. Руки, как у всякого механика, у Димы были заточены как надо. Он разобрал ее до винтика, прочистил и смазал все что нужно. Недостающие буквы где-то добыл, проверил ее в действии и убрал в рундук (выдвигающийся ящик) под кровать. Так сказать, до лучших времен. Правда, у машинки был приметный почерк, так как буквы были от разных машинок. Я почувствовал, что лучшие времена наступили.