Михаил Чурин - Рассказы капитана Мишина

– Ты мне что прислал? Я ничего не поняла, какая-то странная телеграмма, – в свою очередь задала вопрос супруга.

– Какая странная телеграмма? Обычная. Сообщил время прихода и указал название агента и больше ничего, ничего странного. Я же всегда указываю название агентской фирмы.

– Дату прихода ты сообщил, согласна. А дальше ничего не поняла. Что агент наврал? Не поняла, чего он наврал и поэтому не поехала.

– Не пойму «чего агент наврал», не было об этом ни слова.

Важен результат, а его как раз и не было, встреча не состоялась.

Далее обсуждать, чего агент наврал, не стали, жена поделилась последними семейными новостями, договорились, что в следующий приход, если все сложится удачно, обязательно приедет к мужу на судно. После разговора капитан решил все же проверить содержание своей радиограммы. Вспомнил, что клочок бумаги, на котором записал текст послания, положил в карман рабочих брюк. Достал сложенный листок бумаги, развернул его и прочитал: «Подход 24 апреля утро. Агент Нарвал. Люблю и жду. Павел» и ему стало все ясно. На почте, принимая сообщение, перепутали или просто не знали, что нарвал – это морское животное, близкий родственник белухи, из семейства китообразных, и решили исправить «ошибку» в тексте. Было очень жаль, что из-за такого пустяка сорвалась встреча.

На судно прибыл новый второй помощник капитана Егор Дмитриевич. Представившись капитану, он отправился принимать дела. Первое, что бросилось в глаза капитану, было явное несоответствие внешнего вида и манеры вести разговор прибывшего с его реальным возрастом. На все слова капитана, касающиеся специфики работы судна, Егор Дмитриевич реагировал с видом уставшего, обремененного большим и тяжелым житейским и профессиональным опытом работника. На большинство вопросов капитан получал однозначные равнодушные ответы, типа «плавали – знаем». Весь вид помощника говорил о том, что он бывалый моряк, а все эти инструктажи нужны ему, как простая формальность. Надо – значит надо, что уж тут делать, так и быть, выслушаю их еще раз.

Такой подход к общению не способствовал формированию нормальных деловых отношений среди штурманского состава теплохода. Этими мыслями капитан поделился со старшим помощником, в ответ тот сказал, что у него сложилось такое же впечатление. «Надо к нему приглядеться, а то этот «опытный специалист» выкинет какой-нибудь сюрприз, потом проблем не наберешься», – высказал свое мнение капитан.

Погрузка производилась медленно, сопровождаясь большим количеством замечаний по качеству подготовленных партий груза. Согласование оговорок требовало больших усилий администрации судна, официальных писем и дополнительного контроля выполнения достигнутых договоренностей. За время стоянки в порту опасения капитана в отношении второго помощника подтвердились: Егор считал себя очень опытным специалистом, хотя реально это пока ничем не подтверждалось.

На пятые сутки стоянки грузовые работы были завершены, судно в ночь вышло в очередной рейс. Утром перед завтраком капитан поднялся на мостик, судно было уже далеко от родных берегов, погода была хорошая, светило яркое солнце, легкий ветерок создавал рябь на спокойной воде. Старпом готовил информацию для отправки утренней диспетчерской в судоходную компанию. Обсудив с ним время подхода к порту назначения, капитан собирался спустится с мостика. Перед уходом он машинально окинул взглядом мостик – что-то было не так, как всегда. И правда, у левой двери выхода с рубки на крыло мостика отсутствовал коврик.

– Старпом, а где коврик у двери? – поинтересовался капитан.

Старший помощник, немного помявшись, сказал:

– Тут ночью получилась маленькая заминка.

– Какая заминка, кому коврик понадобился?

Старпом улыбаясь пояснил:

– Да, этот новый «опытный судоводитель» успел его испортить.

– Как испортить? Погода с самого выхода чудесная.

– Юрий Михайлович, это для вас погода чудесная, а для второго, как неожиданно оказалось, – плохая. Такая плохая, что укачался. Я с ним переговорил, сегодня после дневной вахты он обещал отмыть и положить коврик на место. Не беспокойтесь, я проконтролирую.

На дневной вахте второй помощник был мрачнее тучи, ходил понурый и озабоченный. При разговоре прятал глаза, старался не смотреть на капитана. Сменилось и поведение нового помощника в целом, от него «знаем – плавали» капитан больше не слышал.

«Вот и все стало на свои места, разобрались, и даже быстрее, чем рассчитывали», – отметил про себя капитана. К вечеру чисто вымытый коврик появился на своем штатном месте.

Судно следовало Северным морем, до пролива Скагеррак оставалось сутки ходу. Капитан поднялся на мостик. Погода была на удивление хорошая, прогнозы давали надежду пройти Северное море по спокойной воде. «Ну наконец-то хорошая погода, а то вся зима – одни шторма. Последний рейс прошел успешно, груз сдали без замечаний», – внутренне радовался капитан и вел спокойную беседу со старпомом на отвлеченные темы. Неожиданно на мостике появился боцман Сергеев, он был очень взволнован.

– Разрешите? – спросил боцман и, получив согласие капитана, подошел к старпому и начал что-то быстро рассказывать, все больше проявляя беспокойство. Капитан сразу понял – что-то случилось. Первая мысль, которая пришла в голову, была о том, что, наверное, повар (а поваром на судне работала жена боцмана Валя) сунула неудачно палец в мясорубку и повредила руку или что-нибудь в этом же роде.

– Михаил Павлович, я спущусь, посмотрю?

– А что случилось? – все же поинтересовался капитан.

– Гляну, поднимусь и доложу реальную картину. Что-то с матросом Карелиным. Я мигом.

Старпом с боцманом быстро покинули мостик. Капитан остался в рубке с вахтенным матросом. Все спокойное умиротворенное настроение в один миг улетучилось – что могло случиться с матросом? Через десять минут помощник поднялся на мостик. «Докладываю: Карелин вывихнул локтевой сустав, да так, что потерял сознание. Мы отнесли его в каюту. Я привел его в чувство, рассказывает какие-то небылицы. Даже не понятно, как он руку повредил». В этот раз уже капитан сам пошел поговорить с матросом. Дело принимало серьезный оборот, матрос не мог или не хотел, как показалось капитану, рассказывать, что же все же случилось и как он повредил руку.

– Ну это сейчас не главное. До ближайшего порта 12 часов хода. Надо принимать решение. Вывих – это хуже перелома, кровеносные сосуды пережимаются, до гангрены недалеко. Надо вправлять, – подвел итог случившемуся капитан.

Отправили на медицинский совет запрос, что необходимо сделать в сложившейся ситуации. Датчане прислали длинное сообщение с рекомендациями по медицинскому уходу за травмированным. Дали прямой телефон госпиталя в Копенгагене. Вслед за датчанами пришло сообщение от голландцев, которые дали свои советы по оказанию помощи и предлагали держать их в курсе событий.