Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

– Ну, не надо, не надо, – отреагировал Николай Николаевич. Затем он взял листок бумаги и размашистым подчерком сделал запись «Не возражаю». Старпом вышел, а капитан про себя произнес: «Сломался специалист, пусть едет домой. Море требует всего человека, половинок оно не терпит. Хотя, возможно, он не все рассказывает. Наверное, должны быть причины такой перемены. В этом состоянии и до беды не далеко, и опять-таки же был командир».

В очередной рейс команда вышла с новым старшим помощником.

Удивительное дело, но история старшего помощника получила продолжение. По окончанию контракта Николай Николаевич заехал в компанию для отчета перед руководством о проделанной работе. В отчете капитан упомянул и историю с заменой старшего помощника. Как выяснилось в дальнейшем, домашние абсолютно не поддержали инициативу по замене Геннадия Ивановича, особенно возмущалась теща. Через четыре дня старший помощник начал названивать в компанию, просится опять на судно. Ему объяснили, что компания не может позволить себе выполнять все причуды членов экипажей. Рассказали, с каким трудом пришлось выдергивать человека из отпуска и срочно отправлять его на судно. В ответ, как сказал кадровик, они получили массу доводов о необходимости возвращения на судно. Все сопровождалось рассказом о том, как он сильно любит свою жену, а завершился телефонный разговор откровенным хамством в адрес руководства. Вот по этой причине мы и спрашиваем ваше мнение, пояснил кадровик. Капитан тяжело вздохнул и изрек знакомое всем изречение: «Любовь слепа», а затем добавил: «а в данном случае она оказалось еще и без головы. Да и не любовь это вовсе».

На личном деле старшего помощника капитана Геннадия Ивановича появилась запись «В дальнейшем отказать». Удивительное дело.

«Владимир Николаевич, вот все же и пришло сообщение о предстоящих заменах членов экипажа», – обратился капитан к поднявшемуся на мостик старшему помощнику.

– Повару будет замена? – поинтересовался старпом, – а то в последнее время одни разборки с ней, все жалуется на какие-то проблемы дома.

– Повару будет замена, будет замена и матросу Свиридову, он тоже просился домой. А вот будет замена и нашему боцману Григорьевичу. По срокам как бы пора и отдыхать, но он замену не просил. А самое важное – это то, кто направлен к нам на замену боцману. К нам прибудет новый боцман Николай Александрович Красников. Вы с этим деятелем еще не знакомы, нигде не пересекались? – закончил капитан.

– Нет. Пока не пересекался. А чем, как вы сказали, этот деятель знаменит? Плохой работник? – в свою очередь поинтересовался Владимир Николаевич.

– Красников был у меня на судне лет пять тому назад еще матросом. Если бы плохо работал, я его бы просто отправил домой. Работал он неплохо. А запомнился он мне своими высказываниями в отношении музыки и литературы. Человек абсолютно не читающий и незнающий или, можно сказать, дремучий в этих вопросах, брался обсуждать достоинства и недостатки любого произведения. Причем у него выходило, что все абсолютно, по его видению, только одни глупости. За это его и прозвали тогда в экипаже «нигилистом». Этим и запомнился. Приедет, посмотрим: изменился или нет. Специально спрашивать не будем, а при случае можно и посмотреть.

Случай для проверки не заставил себя долго ждать. По выходу из порта матросы собрались на юте для определения фронта работ на предстоящие сутки. В ожидании старшего помощника два молодых начинающих матроса взялись обсуждать недавно просмотренный фильм по мотивам произведений Анатолия Рыбакова. Видимо, машинально или желая включить в обсуждения старшего товарища, Генка обратился к боцману: «Саных, а ты смотрел этот фильм? Как он тебе понравился?». На что боцман как-то сразу напрягся и вызывающе произнес: «Нет, не смотрел, и смотреть не собираюсь». Матрос, искренне удивившись такому ответу, поинтересовался: «Саных, а почему даже не собираешься смотреть? Фильм то вроде интересный и актеры играют хорошо». – «Я не собираюсь смотреть всякую чепуху, все эти глупости» – был ответ боцмана. Свидетелем такого разговора невольно оказался старший помощник, подошедший в собравшимся на юте. Владимир Николаевич, вспомнив недавнюю беседу с капитаном, вмешался в разговор: «Николай Александрович, а чем тебе Рыбаков то не угодил? Фильм ты не смотрел, это твоё дело. А вот книги Анатолия Рыбакова считаются общепризнанными произведениями. Ты что-нибудь Рыбакова читал? Хвалят».

– Не читал и не собираюсь, – был ответ боцмана.

– А почему? – в свою очередь удивился старший помощник, хотя они эту позицию боцмана с капитаном обсуждали недавно, уж очень это было необычно и глупо.

– Да не буду я читать всякие вымыслы, вот и ответ, – начал раздражатся Николай, – а вам я так понял, нравится?

– Да, хорошие книги, «Дети Арбата», например, – наседал Владимир Николаевич.

– «Дети Арбата» – хорошо. А еще чего вам нравится? Может быть, что-нибудь даже из зарубежного?

– «Дети Арбата» хорошая, достойная книга. А из зарубежного – ну, например, Драйзер мне нравится, американский писатель, – был ответ старшего помощника.

– Американский писатель Драйзер, это про буржуев что ли? Тем более читать не буду, – с издевкой в голосе, ответил боцман.

– Ну, почему про буржуев. К примеру «Американская трагедия» совсем наоборот, не про буржуев, а про низшие слои населения написана.

– Про низшие слои читать не буду. Про этих американцев читать не буду, про высшие слои или про низшие, – был категоричный очередной ответ боцмана.

– Ну, хорошо, а про отечественную литературу, что ты можешь сказать, про нашу родную литературу, про наших классиков? – начал раздражатся и старший помощник. Он даже не ожидал, что разговор-проверка примет такую несуразную форму обсуждения.

– Про наших классиков, каких классиков? – был очередной вопрос боцмана, Владимиру Николаевичу стало казаться, что боцман просто над ним издевается.

– Каких классиков? Возьмем Льва Толстого «Война и мир», читал?

– Нет, не читал, и читать не собираюсь. Всякие «миры и войны» читать не буду, мало ли кто чего-нибудь нагородит. Не читал и не буду, – был решительный ответ боцмана. Владимиру Николаевичу стало окончательно понятно, что продолжать разговор не имеет абсолютно никакого смысла, и он закончил разговор одной лишь фразой: «Николай Красников, молодец, так держать». На этом разговор на литературные темы на юте закончился, все присутствующие как-то смущенно смотрели друг на друга. Старпом перешел к производственным вопросам, приступил к распределению матросов по объектам предстоящих работ.

Придя к себе в каюту, Владимир Николаевич не мог успокоиться. Разговор с боцманом вывел его из душевного равновесия: «Как так можно, безапелляционно рассуждать, абсолютно ничего ни читая? Такое впечатление, что он вообще ничего никогда не читал и этим еще и бравирует. Уникальный случай». Старпом в растрепанном душевном состоянии поднялся на мостик. На мостике его встретил капитан: «Ну, что Владимир Николаевич, похоже, ничего не изменилось, я не ошибаюсь?»