Юрий Волошин - Королева морей

«Да, это то, что так манило меня все эти недели», — думала она напряженно, до боли в голове.

— Что нам делать, ханум? — спросил Хилал, подходя к оцепеневшей Асии. Она не услышала и продолжала стоять у фальшборта. Хилал отошел, не решаясь повторить вопрос.

— Теперь знаю, что делать, — шептали губы Асии. — Это наша добыча, но не только. Что-то еще влечет меня, и я это узнаю. Но корабль в три раза больше — нам с ним не справиться. Что же делать?

Асия поискала Хилала и поманила его рукой.

— Хилал, ты узнал его? Это тот голландец. Бог посылает его нам. Становись к румпелю и подводи судно поближе. Как можно ближе! Чтобы с корабля нас хорошо видели и слышали. Порты не открывать, пушки спрятать и мушкеты тоже, на палубе оставить с десяток матросов, остальные — в трюм и ждать сигнала. Оружие наготове. И бомбы не забудь.

— Асия-ханум! — в недоумении воскликнул Хилал. — Неужели будем нападать?

— Будем, Хилал! Еще как будем! Все сделаем чисто и быстро. Я вырвусь на палубу и буду звать на помощь. Вы меня будете бить и пытаться затолкать в каюту. Это остановит корабль, они станут меня спасать. Ведь я белая, и они не оставят меня в руках неверных пиратов. Понял? Когда суда стянут бортами, наши люди сразу должны прыгать на палубу и резать всех без всякой пощады. Главное — внезапность и злость. И бомбы! — голос Асии звенел от волнения.

Хилал с ужасом слушал госпожу, но противиться не смел. Он спешно стал собирать людей и ставить им задачи, расставляя по местам. Все торопились, выражали растерянность и страх, но ослушаться не смели и делали все быстро.

Асия ушла в каюту и приготовила пистолеты и шпагу. Она нацепила на себя панцирь, сделанный для нее еще раньше. Он тускло блестел сталью, и она тщательно скрыла его под европейским платьем, в которое ей нравилось иногда наряжаться.

Два часа спустя Хилал осторожно подвел «Аль-Кахира» так, что суда почти сталкивались, и в это время Асия выскочила на палубу и закричала визгливо и отчаянно. К ней бросились матросы и стали грубо тащить к каюте. На голландце закричали, появились угрожающие лица. Моряки потрясали мушкетами и пистолетами.

Полетели крючья, и множество рук стало стягивать суда. С фальшборта корабля матросы готовились спрыгнуть на «Аль-Кахиру», офицеры командовали зычными голосами.

Арабы испугались и отпустили Асию. Она метнулась к борту, но он возвышался фута на четыре и перебраться туда ей было трудно. В это время сверху стали прыгать голландцы с ножами и мушкетами. Асия громко взвизгнула. Это был сигнал, и люки трюмов сразу отлетели. Арабы стремительно вскакивали на планширь, стреляли из пистолетов и мушкетов. С марсов полетели бомбы. Взрывы и дым оглушили своей неожиданностью. В несколько секунд все, спрыгнувшие на палубу «Аль-Кахира», были вырезаны.

— Все на абордаж! — кричала Асия.

Размахивая шпагой, она подгоняла зазевавшихся и сама торопилась взобраться на палубу голландского корабля. Странно, но страха она не чувствовала. Команда, застигнутая врасплох, не смогла оказать организованного сопротивления. Арабы так яростно атаковали, что в первую же минуту смяли многих и с ужасными воплями очищали корабль от еще пытавшихся сопротивляться моряков.

Асия попала на палубу, когда там почти все было кончено. С марсов «Аль-Кахира» продолжали палить из мушкетов, выстрелы сильно досаждали защитникам.

Арабы ломились в забаррикадированные двери, разряжали в упор свои пистолеты, яростно рубились с немногими уцелевшими на палубе. Отчаянный крик, визг и стоны смешались с выстрелами и треском ломающихся досок. Убитые и раненые валялись повсюду, палуба скользила под ногами, дым разъедал глаза.

— Тащи пушку! — орала Асия, видя, что матросы никак не могут справиться с крепкой дверью каюты, где укрылись несколько человек. — Быстрей заряжай! Не давай опомниться!

Пушку схватили, развернули лафет. Грохнул выстрел, дверь разлетелась вдребезги, щепки брызнули в разные стороны, послышались вопли и стоны.

— Кидай гранаты в трюм, братья! — распоряжалась Асия. — Они там засели!

И глухие разрывы озарили внутренность корабля. Чадный дым стал заволакивать палубу. Где-то в глубине начался пожар. Слышались бухающие удары и редкие выстрелы. Мелкие группы продолжали оказывать сопротивление рыскающим пиратам, и в разных местах возникали отчаянные схватки, короткие и кровавые.

Несколькими выстрелами из пушки удалось разбить двери кают. Растерзанные картечью тела имели жуткий вид, стены кают были заляпаны кровью, внутренностями, источали тошнотворный запах и выглядели отвратительно.

В этом месиве носились пираты, нисколько не брезгуя, волочили трупы и умирающих, срывали с них ценности, обувь, одежду, шарили по карманам, оглашая корабль восторженными воплями в случае удачи.

Наконец сопротивление прекратилось всюду. Грохот схваток затих. Шумел только разраставшийся пожар в трюме. Оттуда вырывался дым, завиваясь вихрями.

— Осмотрим корабль, — распорядилась Асия. — Брать только ценное, пожар не будет ждать, а тушить его нет смысла.

Она с двумя матросами и Хилалом торопливо обходила палубу, заглядывала в разбитые каюты. Асия лееяла надежду, что найдет знакомых голландцев и отомстит им, о, жестоко отомстит!

В одной из кают они нашли двух лежащих на сундуках людей. Их терзал страшный озноб, они были накрыты ворохом одеял и тряслись в лихорадке.

Ввалившиеся матросы бросились к ним, свалили на пол, рванувшись к сундукам. И тут Асия вздрогнула и замерла. До слуха донеслось едва слышное бормотание, но оно заставило ее остолбенеть:

— О Господи! Пресвятая Богородица! Спаси и помилуй!

— Кто это? — голос Асии срывался в страшном волнении, глаза расширились. Она услышала русские слова. — Кто говорит по-русски? — вскричала Асия на родном языке, не разбирая, откуда слышался голос.

— Сгинь, нечистая сила! — опять донеслось до Асии, и она наклонилась над человеком, который пытался натянуть на себя валявшуюся на полу ткань, одеяла, кафтаны.

— Кто ты? — страшась неизвестно чего, спросила Асия. На нее устремились мутные глаза, ввалившиеся в орбиты. Лицо бледное, заросшее густой темной щетиной с проседью. На нем резко выделялись небольшие усы.

— А ты откуда тут взялась? Как тут оказалась? Или мне все это привиделось от трясучки?

Она ответила с трепетом, торопливо натягивая на человека уроненное одеяло:

— Я Анастасия, Асия! Русская! Уж давно тут мыкаюсь. Полонянкой была, а теперь вот в разбой пошла. Да убирайтесь вы все отсюда, собаки паршивые! — прикрикнула она уже по-арабски на своих матросов, возившихся в вещах.

— А я вот лихорадкой маюсь, согреться не могу. Который день то трясет, то жаром обливает, как в печь кладут. Михаил я, с Амура.