Кристофер Ларсен - Муссон Дервиш

- Мистер Ларсен. Здесь написано, что вы родились 01.01.0001. Вы ведь не настолько старый?

Ей пришлось отослать сертификат обратно. Тем временем мое дело переслали из Тасмании в Брисбен, Квинсленд, во все места где я побывал, хотя я находился в Дарвине. Терпение, на всё это требуется время.

Церемония присвоения гражданства была назначена на длинные выходные в январе, в разгар сезона дождей на баскетбольном стадионе. Не смотря на ранний час было жарко и влажно. Стадион находился за городом и добраться туда для меня было непростой задачей.

Было ясно, что пешком не пойдёшь, я бы до сих пор ещё шагал туда. Общественный транспорт в выходные не ходит. С деньгами было не очень, взять такси я не мог, просить в долг тоже не люблю. Я просто сложил пару джинсов и чистую футболку в пакет и попросил одного из завсегдатаев бара подвезти меня. Он жил за городом и проезжал мимо стадиона по пути домой. Побродив в темноте среди спортивных полей, я нашёл наконец подходящее здание и прилёг на ступеньках у входа, немного вздремнуть. Возможно это было бы обычным делом в Индии, но не в Австралии. Утром, в предрассветный час я проснулся от того, что кто-то потихоньку тыкал мне носком ботинка под рёбра, это был охранник.

- Вставай приятель. Здесь спать нельзя. Сегодня утром здесь будет церемония присвоения гражданства. Я зевнул и потянулся, - Всё в порядке приятель. Я один из них. - после чего перевернулся на другой бок. - О, Господи! - раздалось позади.

Перед собственно церемонией мы выстроились в длинную очередь перед служащей из офиса, которая удостоверила наши личности, это была та же самая женщина, что раньше занималась моими документами. Она вспомнила меня. Стало совсем жарко, пот стекал у неё по лбу. - Боже Кристо! Какая жара, мистер Ларсен, думаю сейчас самое время выпить.

Этим вечером в баре я получил типичный австралийский комплимент. Одному из выпивающих яхтсменов сказали, что я только что стал австралийцем. Это был старый, сварливый мужик, не сильно дружелюбный, но мы относились друг к дугу с уважением. Он повернулся ко мне и громко, чтобы все услышали, сказал: - Побольше таких чёртовых ублюдков как ты и мы будем в полном порядке.

Во время сезона дождей я одевал только шорты, куда бы не шёл. Босиком и с голым торсом, день и ночь, я чувствовал себя абсолютно как дома. Я жил в Дайна Бич Яхт Клубе, единственном заведении Дарвина, где не было дресс кода, и не только потому, что там стояла моя лодка. Я пришёл в Дарвин в самый низкий, экстремальный весенний отлив. Прошёл причал Стокс Хилл и безуспешно пытался разглядеть проход указанный на крохотном эскизе, который мне нарисовал друг в Квинсленде. Впереди не было воды, только суша. Я бросил якорь и отправился на берег, чтобы всё разузнать.

Место мне сразу понравилось. Шагая вдоль илистого берега, я пришёл в Дайна Бич Яхт Клуб. Ничего особенного, бар, оборудованный в контейнере, большой брезентовый навес на стальных столбах, стен нет, ряды столов и лавок.

Парень с канадским акцентом заговорил со мной. Ничего обо мне не зная, он стал уговаривать меня вступить в клуб. Я рассмеялся:

- Вступить в яхт-клуб! Да ты шутишь, приятель. Знаешь из скольки яхт-клубов меня вытурили из за того, что я не люблю обувь?

- О! Нет! Здесь совсем не так. - уверил он меня. - Почему бы тебе не переговорить с нашим командором? Он указал на загорелого индивидуума сидящего на одном из столов. Босой, голая грудь, сложен, как вышибала на пенсии, на голове шляпа Акубра, ярко голубые глаза, стакан с виски на столе. Он читал газету. Это командор? Хорошо. Если этот парень смог стать здесь командором, я не прочь поговорить с ним. - Любой, кто приходит сюда одетым лучше чем я, слишком расфуфырен. - говорил он. Командор нашёл в баре бланк заявления и посмотрел на меня. Он не спросил как меня зовут, вместо этого медленно протянул: - Под каким именем ты хочешь записаться? Крис Ларсен? Не беспокойся, приятель. Ага, по правилам за тебя должны поручиться два члена клуба. Думаю, я могу быть одним из них. - Он повернулся к бару и увидел пьяного, навалившегося на стойку лысеющего Мефистофеля.

- Эй, лысый! Иди сюда, приятель. Подпиши мне здесь. Ты поручаешься за Криса, как старший член клуба.

И всё. За тридцать долларов наличными я стал действительным членом клуба.

Атмосфера в клубе была спокойная, дружелюбная, не было того напряжения, что чувствуется в других яхтенных учреждениях, неукоснительно соблюдалась неприкосновенность частной жизни, никто не вмешивался в чужие дела. В первую очередь потому, что если ваш шкаф не полон скелетов, маловероятно, что вы окажетесь в Дарвине.

Даже сейчас, когда я пишу настоящий манускрипт, пятнадцать лет спустя, там сохранилось прежнее отношение, каждый занимается своими делами.

С одним из моих приятелей, убеждённым пьяницей, Томмо случилось несчастье. Ночью, пьяный, он упал с лестницы, слезая с лодки, на которой жил, и сломал шею. Утром полицейские начали расследование, но не могли ничего выяснить. В Австралии нет удостоверений личности, водительские права Томмо давно потерял по пьянке. Они спрашивали всех: - Как его звали? - Томмо. - А фамилия? - Просто Томмо. Никто больше ничего не знал, хотя он жил здесь последние два года и каждый вечер выпивал в баре. Если кто и знал о его прошлом, всё равно не сказал. Томмо умер, зачем в этом копаться?

Полицейские копались в клубных документах, чтобы выяснить его фамилию, но мы же знаем, как здесь заполняются документы, он так и остался Томмо.

В баре клуба есть пианино, залатанное фанерой, где белые муравьи прогрызли его насквозь. В порыве вдохновения странствующая художница Анна Ураган расписала его со всех сторон. Ночная сцена в манграх, чёрные переплетающиеся корни, ясное небо полное звёзд. У всех самых крупных звёзд подписаны их названия величина и склонение.

Получилось великолепно. Пианино было доступно каждому. Адам, расстрига священник, гомосексуалист из Мельбурна, сладким голосом пел старые золотые песни. Заглядывал Тим, нетрезвый молодой пианист из бара «Кассино», жёг рок-н-ролл в стиле Чака Берри. Но моим любимцем был Бугимэн — бродяга, среднего возраста, откуда то с Юга. Худощавый, застенчивый и немного ненормальный, он жил в благотворительных ночлежках или пустующих домах. Он никогда не пил в нашем клубе, но ему позволяли приходить и играть всегда, когда он только захочет. Любую музыку, раньше или позже, он превращал в буги. Он мог сыграть вступительные пассажи Си Бемоль Минор концерта Чайковского, а потом вариации на его тему в ритмичном стиле буги с гипнотизирующими басами. Однажды вечером мы поддразнили его: - Как насчёт «Вальсинг Матильда» (неофициальный гимн Австралии, в котором поётся о краже овцы)? Следующей же строфой сразу последовал Нью-Орлеанский буги. Кто то выкрикнул: – Давай «Боже храни королеву»! Он с готовностью взял торжественный аккорд, мы подпевали ему, но вскоре и это он превратил в галопирующий буги-вуги!