Кристофер Ларсен - Муссон Дервиш

Мне нужны были сигнальные ракеты, показать чиновникам, что я оснащаю лодку в соответствии с их требованиями. Я спросил его, не согласится ли он считать меня почётным немцем, так как сам я из Праги и был женат девять лет на немке. - Что? Девять лет женат на немке!? Как ты столько вытерпел? Да ты сумасшедший! Сочувствие оказало свой эффект и я получил ящик просроченных ракет, которые потом предъявил властям.

Мечта многих состоятельных южноафриканцев, перебраться на более зелёные и безопасные пастбища, забрав с собой свои деньги. Государство, чтобы противостоять утечке капиталов, строго контролирует денежные потоки. Ранд не является свободно конвертируемым и экспорт валюты запрещён, что порождает бесконечные мошеннические схемы по перемещению богатств за границу. В обстановке неопределённости перед первыми выборами, многие бизнесмены купили дорогостоящие яхты, в качестве средства для бегства с определённой суммой в виде лодки. Побережье Дурбана переполнено великолепными яхтами, которые никогда, никуда не ходят. На каждой из них есть яхтенный негр, который присматривает за ней, и он не обязательно чёрный, как например Стэн.

Стэн, истощённый, молодой белый парень, слегка заикается. Он начинал водолазом на флоте, потом пять лет погружался на алмазодобывающих драгах на западном побережье.

Когда их новая драга затонула во время перегона, Стэн потерял работу. Некоторое время он перебивался изготавливая и продавая кожаные сандалии, пока не нашел место, смотреть за корпоративной гоночной яхтой, пришвартованной в Пойнт Яхт Клубе. Плата небольшая, но он жил на борту и обязанности были не очень обременительные. Стэн крепко пил и после четырёх часов после полудня уже был плохим собеседником, однако он оказал мне услугу - однажды вечером представил меня своей сестре. Выглядит она потрясающе, очень сексуально: огненно рыжая шевелюра, безупречные силиконовые сиськи и манеры шлюхи высокого класса. Она работала секретарём в юридической конторе амбициозной адвокатши.

Жалкая зарплата, кот и однокомнатная квартира с видом на Пойнт Яхт Клуб. Одержимая своим весом, она жила на пилюлях для похудения с эфедрином, державших её в тонусе днём, и на виски и травке, чтобы отключиться ночью. Ужасно одинокая, она больше всего боялась состариться в одиночестве, хотела любви, при том, что была не способна и не желала любить сама. Эгоистичная и надменная, мечтала о принце, который заберёт её из унылого офиса и поселит в домике с забором из белого штакетника. Когда же принц появился, в виде предложения от одного из самых богатых клиентов конторы, она его не узнала и отшила, так как он был индийцем среднего возраста. С тех пор секс, грог, трава и телевизор, это всё, что было у неё в жизни в её неполные тридцать лет.

Моя собственная жизнь тоже стала непростой. Я был на мели, часто совсем без денег. Я немного подрабатывал столярными работами на лодках яхт клуба, потом три недели занимался внутренней обстройкой на французской чартерной яхте, которую смутно помнил c Мадагаскара. Я продал вещи, которые привёз оттуда и затянул пояс. На заработанные деньги заполнил трюм продуктами, то что осталось, потратил на товары для продажи, большая часть которых оказались ошибкой. Мне не нравилось в Дурбане. Я намеревался стоять здесь до конца сезона циклонов, до мая, но постоянное напряжение и ежедневные проблемы сильно утомляли. Например, я отправил цепь на гальванизацию в другой город, так как в Дурбане не было никого, кто этим занимался. Её должны были вернуть через три дня, но всё, что я получил после этого, это обещания, обещания и обещания — завтра, в понедельник, на следующей неделе... Это становилось уже смешным, спустя пять недель я так ничего и не получил.

Деньги, что у меня оставались, закончились, пришлось залезать в продовольственные запасы. Последней каплей стал случай, когда я увидел, как женщина умерла прямо на улице, но никому не было до неё дела. На главной улице, недалеко от «Herrick Marine», в небольшой нише в стене, она скрючилась на полу и умерла, как собака. Она была чистая, молодая, в туфлях и приличной одежде, вовсе не бродяга. Естественно, она была чёрная. Скорее всего она болела и помочь ей было некому. Когда я увидел её, два санитара пытались распрямить её окоченевшее тело. Никто из прохожих даже не обращал на это внимания. Я рассказал об этом местному парню в баре, но он лишь сказал: - Одной меньше.

Депрессивное место заставляет забыть о хороших людях, которых встречал здесь, только позже, в воспоминаниях, они проступают из серой толпы. Я встретил несколько удивительных личностей в Дурбане. Не успел я встать на якорь у Пойнт Яхт Клуба, как увидел алюминиевый динги направляющийся к нам. Высокий молодой человек с короткой стрижкой, в очках, управлял маленьким подвесным мотором. Жестянка лихо развернулась у борта и парень передал мне пластиковый пакет, полный продуктов: буханка великолепного цельнозернового хлеба, йогурт, пара яблок, бананы и две банки пива. Только яхтсмен может оценить, какое это удовольствие после долгого перехода. - Добро пожаловать в Дурбан, - сказал он с явно немецким акцентом, - заходите в гости, когда закончите с формальностями - Он показал на большой, выкрашенный в красный и зелёный цвета, Варрамовский катамаран, пришвартованный за линией яхт и тут же ушёл. Так я познакомился с Хансом, одним из хулиганов Индийского океана, капитан Джамала много рассказывал о нём в Носи Комба. Ханс купил свой катамаран в Англии, вместе со своей женой перегнал его в Южную Африку, безостановочным переходом и занимался на нём коммерцией на Мадагаскаре и Коморах. Сейчас он перевооружал катамаран с бермудского, на паруса типа «клешня краба».

- Я превратил свою старую мечту в кошмар, - сказал он. Во время последнего пробного выхода в Дурбане у него сломалась мачта. Это был просто ошкуренный ствол лучистой сосны, у неё мягкая, непрочная древесина. Я предложил использовать эвкалипт.

Спустя несколько дней Ханс сова подъехал: - Ты умеешь валить деревья? - Конечно. В Тасмании я не мало их спилил. Я взял свой топор, ручную пилу и мы погрузились в старый «Моррис», который Ханс одолжил у своего тестя. За рулём была его жена. Мы отправились по шоссе, через дурбанские пригороды, пока не нашли то, что искали — заросли молодых эвкалиптов, росших зелёной полосой вдоль дороги. Женщины уехали выпить чашечку чая к ближайшей дорожной развязке, а мы в это время выбрали и свалили будущую мачту, очистили от коры и скатили вниз по склону холма, поближе к дороге и, дождавшись машину, уехали обратно. У одного из странствующих яхтсменов в яхт клубе был небольшой фургон, от компании, в которой он работал. Рано утром в субботу мы втроём отправились обратно, быстро загрузили ствол и прежде чем кто-то заметил, что росший у дороги эвкалипт умыкнули, нас уже след простыл. Ханс отбуксировал ствол к лодке на динги. Они вышли из Дурбана в феврале и я слышал в Носи Комба, что через Мозамбикский канал они прошли очень быстро.