Кристофер Ларсен - Муссон Дервиш

У Южного Минданао было ничем не лучше, слабые переменные ветра и штили в сочетании с восточным течением от половины до одного узла, от которого ответвляются извилистые потоки достигающие скорости двух, пяти узлов. Я замерил скорость в одном месте, когда мы дрейфовали мимо стоящего на якоре буя в полный штиль. Эти ответвления в ширину не более четверти мили, в них нельзя дрейфовать, они сами дрейфуют, перемещаясь и извиваясь как змеи. Когда поднимается ветер навстречу такому течению, волны приобретают форму не поддающуюся описанию — семь футов высоты с расстоянием между гребнями около тридцати. И попробуйте пробиться против них на тридцатитрёхфутовой лодке.

Ранним утром и после дождя воздух становится настолько прозрачным, что можно видеть горы на расстоянии семидесяти миль. На южном Минданао крутые горные склоны обрываются прямо в море, в десяти милях от берега глубина более трёх километров. Чтобы встать на якорь, нужно подойти близко, дно из чёрного вулканического песка держит отлично, якорь не ползёт даже при сильных порывах ветра дующего на берег.

Нижние склоны холмов расчищены под сельскохозяйственные угодья. Оголённые разветвляющиеся гребни похожи на лапы гигантских варанов. Верхние склоны покрыты густыми джунглями до самых вершин высотой в пять тысяч футов. Именно здесь были открыты последние неизвестные племена, в нескольких милях от берега.

В мелких бухтах залива Моро скрываются уединённые деревни племени Бахао. Они строят свои жилища на сваях, на расстоянии от берега, на мелких песчаных банках. Дома соединяются между собой дощатыми трапами, попасть в деревню можно только на лодке. Я хотел встать на якорь неподалёку и подождать, пока кто-нибудь приплывёт на пироге полюбопытствовать. Я хотел купить у них раковины и сушёных морских огурцов.

Никто не знает, сколько людей Бахао живут на Минданао, Борнео и Сулавеси. По предположениям около восьмидесяти тысяч человек. У них не сформировалась постоянная иерархия власти, нет правителей или королей, каждая деревня живёт независимо. Испокон веку они жили на лодках и перемещались между островами, как цыгане, сейчас большинство из них осели на одном месте, построили деревни на сваях на островах Минданао и Сулу.

Самая крупная, Ситанкай, состоит из более чем пятисот построек. Вокруг деревни они устраивают плантации морских водорослей, крепят плавающие тросы, линия за линией, как фермеры грядки на земле. Они являются основой для растущих водорослей. Собранные водоросли сушат на трапах и продают в Японию. Фермы огорожены плавающими брёвнами и бамбуком, чтобы проходящие лодки не попортили винтами урожай. Ограда из брёвен означает мелкую воду. Наехав на подобную преграду безлунной ночью недалеко от Замбоанга, я благоразумно повернул назад и встал на якорь, в ожидании дневного света. Мы стояли на шести футах, а Кехаару , чтобы оставаться на плаву, нужно четыре фута и шесть дюймов.

В провинции Сабах многие люди из Бахау обосновались на земле, вокруг Кота Балуд, стали успешными фермерами, разводят лошадей и буйволов. В Дженераль Сантос я бросил якорь напротив трущоб, рядом с поселением бахау. Каждую ночь они приплывали ловить рыбу под моей лодкой, держа сетку бредень за два конца с двух маленьких пирог, протягивали её под Кехааром. Каждый раз сеть цеплялась за растущие на киле лодки ракушки, после чего следовала безмолвная возня. Наверное оно того стоило, так как они возвращались каждую ночь. Они всегда были скромные и застенчивые, совсем не похожи на хвастливых филиппинцев с Висаев или Минданао.

Варварская филиппинская практика ловли рыбы с помощью динамита разрушает морскую среду. Теперь рыбаки используют другие трюки, чтобы добыть рыбу. Они ставят на якорь стальные буи в открытом море, на расстоянии двух трех миль друг от друга, их можно встретить повсюду, вплоть до пятидесяти миль от берега на любой глубине, иногда до двух с половиной километров. Снизу к ним привязывают пучок пальмовых листьев, служащих убежищем для рыбы и когда там собирается её достаточное количество, приходят и вылавливают. Для пластиковых лодок в этих водах буи представляют серьёзную опасность если налететь на него ночью. Я слышал о варианте подобной системы, когда посреди океана крепят на якоре связки плавающей виноградной лозы, создавая прибежище для рыбы, но, скорее всего это просто слухи.

На той же идее основаны бамбуковые плоты на якорях посреди океана. Рыба ищет убежище под плотом а рыбаки используют его как платформу для рыбалки. Часто на плоту ставят приподнятое кресло и простой навес из пальмовых листьев для защиты от солнца. Когда я увидел это в первый раз, то протёр глаза, настолько это показалось мне нереальным. С расстояния, плот не был виден за волнами, всё что я видел, был старик, который рыбачил сидя в кресле посреди океана.

Рыбаки также часто используют буи для швартовки на ночь на сильном течении, три, четыре, пять лодок на буй. Единственный видимый огонь при этом, обычно огонёк сигареты во рту у вахтенного.

Любопытные рыбаки и пироги беззаботно пришвартованные ночью посреди океана, хороший знак, значит в море нет мародёров Таусуг. Если же рыбаки стараются уйти подальше с вашего пути, когда они держатся тесными группами или их совсем нет, приходится чаще оглядываться по сторонам. Очень редко яхты ходят через море Сулавеси и ещё реже останавливаются в портах. В Дженераль Сантос на Минданао моя лодка была всего лишь второй за многие годы. Первым был Мартин, германо-австралиец, всего лишь за несколько недель до меня. Он пришёл на тридцатифутовом фанерном щлюпе со множеством гаджетов, но без двигателя. Он вышел из Дарвина, прошёл через Индонезию, но не оформил там выездные формальности. Филиппинские власти мурыжили его пять дней, прежде чем впустили после ненормально большой взятки. Мартин подружился с людьми из прибрежных трущоб Тинаго, отметил с ними Рождество и Новый Год. Когда его трёхнедельная виза закончилась, он отправился на запад, в сторону острова Сулу, но не смог пройти против течения у берегов Минданао. После двух недель борьбы он сдался, вернулся в Дженераль Сантос и выставил лодку на продажу. Но на Филиппинах лодку без мотора не считают за лодку, никто не был заинтересован. Мартин снижал цену снова и снова, пока местный оператор чартера и дайвинга не приобрёл её за две тысячи долларов. Мартин раздал всё своё снаряжение людям в Тинаго и сел на первый же самолёт. Я никогда не встречал его, но могу, как никто другой, понять что он чувствовал. Я прошёл через подобный кошмар с моей первой лодкой «Бамбина». Не могу себе представить более ужасного исхода для яхтсмена, даже потерять лодку в кораблекрушении было бы менее жестоко.