Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты

— Руки не распускай. Иди своей дорогой, а не то…

Ясно, что эти трое — рожи зверские, одеты с дешевим шиком, — не относятся к особой службе. Те ведут себя скромно, в светлое время суток и на людной улице не работают. И действуют без шума. Этот злодей уже понял, что задержание не получилось и волнуется. Скорее всего, они обычные «ловцы воров» с окраины или из доков. Кто-то их нанял, чтобы провернули грязное дело в центре Лондона. Работают грубо, неумело. Недавние матросы или солдаты? С такими нужен другой разговор.

— Я лейтенант королевского флота! Нахожусь при исполнении обязанностей! — громко объявил Иван. — Говори мне «сэр»! А то…

— Мы выполняем приказ, сэр! Имеем бумагу шерифа, сэр! — незнакомец сразу сбавил тон. На его лице появилось подобие вежливой улыбки.

— Наша милостивая королева Анна подтвердила положения Хаберс корпус акта. В ее стране каждый имеет право на разбор своего дела в суде и может быть арестован только по решению судьи, — решительно произнес Иван и, понизив голос, добавил, — Боюсь, что генеральный тайный сыщик Великобритании мистер Уайлд будет тобой недоволен.

Собравшиеся поняли, что у «ловцов воров» вышла осечка. Раздались возмущенные голоса.

— Нельзя хватать людей без суда!

— Англия свободная страна!

— Надо подать жалобу в парламент!

— Написать в газету!

— В чем обвиняется господин иностранный посол? — строго спросил Иван.

— Он задолжал 50 фунтов и пытался скрыться из Англии, сэр, — ответил незнакомец. — Как вы знаете, действие Хаберс корпус акта на должников не распространяется. Это указано особо, в восьмой статье, сэр. Готов показать вам приказ шерифа. Но не на улице, сэр.

— Тогда пошли в ближайшую таверну, — предложил Иван. — Господин посол, пройдемте с нами. Пусть ваши слуги займут места в карете. Этот господин из датского посольства будет свидетелем. Идем, Юрген.

После ознакомления с приказом пришлось признать, что он составлен по всей форме, снабжен необходимыми подписями и печатями. Теперь незнакомцы держались не столь нагло, давали понять, что они всего лишь исполнители и сами сочувствуют потерпевшему. Толпа разошлась, но многие возмущались тем, что шериф затеял скандал из-за такой незначительной суммы, и настоятельно советовали добиваться справедливого решения в суде.

Все это время Андрей Артамонович молчал, но его глаза гневно сверкали, а на губах застыла презрительная улыбка.

— Я подчиняюсь английским властям, — наконец произнес он. — Куда вы меня повезете?

— В долговую тюрьму на Уичстрит, сэр, — последовал почтительней ответ. — Это очень приличное место, только для знатных господ. Тут рядом, на набережной, сэр.

— Добрый человек, — обратился к Ивану Андрей Артамонович. — Не знаю вашего имени, но благодарю за сочувствие. Не могли бы вы повидать коммерсанта Томаса Стайлза. Я объясню, как его найти. Он поручится за меня и внесет необходимую сумму.

— Немедленно исполню вашу просьбу, сэр. А ты, Юрген, скачи к своему послу. Расскажи, что тут произошло и проси приехать.

— О, я поспешу! Уже понял, что эти обезьяны и их хозяин не читали трудов Гуго Гроция [61]и не слышали о неприкосновенности дипломатов. Если из-за 50 фунтов в Англии могут избить посла, то что они сделают со мной, простым посольским секретарем, который задолжал в три раза больше! — Юрген отвечал по-голландски и, против своего обыкновения, выпалил все единым духом.

В тот июльский вечер в дипломатических кругах Лондона царило необычайное оживление. Первым в долговую тюрьму примчался датский посол, накричал и навел страх на всех смотрителей и сторожей. Вскоре вся неширокая Уичстрит оказалась тесно заставленной посольскими экипажами. Их владельцы, в блеске мундиров, звезд и орденов, прибыли, чтобы выразить свое сочувствие российскому коллеге. Простое человеческое чувство солидарности позволило на время забыть о политических разногласиях. И на этот раз дипломатический этикет никому не помешал откровенно выразить возмущение действиями английских властей.

Единственный, кто не принял участие в этой акции иностранных дипломатов, был посол Швеции.

Прибывший Томас Стайлз быстро уладил все финансовые вопросы. А тем временем Андрей Артамонович составил письмо на имя статс-секретаря и зачитал его собравшимся. Написанное по-латыни, оно было понятно каждому профессиональному дипломату.

В нем сообщалось о нападении на российского посла, который подвергся побоям и аресту по обвинению в неуплате долга. Но его кредиторы могут не беспокоиться. Посол еще не получил от королевы отпускной грамоты и путевых листов, и поэтому не может покинуть пределы Англии. Ранее он уже известил всех своих кредиторов о дне и часе, когда будет готов расплатиться с ними. И теперь выражает недоумение по поводу столь удивительной неосведомленности английских властей. Во всех цивилизованных странах мира персона посла считается неприкосновенной, что подтверждается международными договорами, государственными законами и учеными трудами всемирно известных правоведов.

В заключении российский посол вновь выражал крайнее возмущение и подчеркивал, что нападение на него было совершено умышленно, и требовал строго наказать виновных.

Все единодушно одобрили такое послание. Кто-то вспомнил историю, случившуюся с испанским послом в Лондоне. Еще до войны он задолжал огромную сумму и не смог расплатиться до своего отъезда из страны. Дипломата вызвали в королевский дворец и выразили по этому поводу крайнее сожаление. Из Англии испанец уехал без помех, а потом расплатился с кредиторами без лишнего шума.

Вскоре на Уичстрит примчался и представитель статс-секретаря. Многословно выразил сожаление и рассыпался в извинениях. Письмо от Андрея Артамоновича принял, а после полуночи, когда все речи были сказаны и бумаги подписаны, проводил его, вместе со всеми иностранными послами, до дверей российского посольства.

Этим дело не кончилось. Из кабинета статс-секретаря пришла бумага, известившая российского посла, что Тайный совет королевы будет судить лиц, совершивших такое неслыханное преступление. В Москву британскому послу Витворту был направлен приказ уладить дело таким образом, чтобы не допустить разрыва отношений между двумя странами и сохранить выгодную торговлю с Россией.

Но в Москве получили подробное сообщение и от самого Матвеева. Ответ поступил без задержки. И не из Посольского приказа, а из Походной канцелярии государя. Он гласил: в Лондоне совершено грубейшее нарушение международного права и в лице российского посла нанесено оскорбление тому, кого он представляет, — царю Петру!

В ответном письме королевы Анны, его доставил в Москву ее личный посланник, выражалось глубокое сожаление по поводу всего случившегося. Виновные в нападении на российского посла были наказаны, а позднее парламент принял грозный закон «Об охране привилегий послов и других официальных представителей иностранных монархов и государств».