Владислав Кузнецов - Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»

Способный не только показывать флаг по всем морям, но и воевать.

Значит, и терпеть вражеский огонь – столько, сколько нужно. Со своим огнем дела обстоят похуже.

Сначала – доклад старшего артиллериста:

– Расход боеприпаса – пятьдесят процентов.

Еще есть чем воевать, тем более, у врага наверняка немногим лучше. Пристрелка по «Кавуру» переходит в накрытия… Но тут следует сообщение старпома:

– Попадание в барбет башни номер три, без пробития. Башня заклинена.

Крейсер потерял треть боевой мощи. Аварийные партии заняты: тушат пожары, укрепляют переборки, за которыми уже плещется вода. А тут кусок брони, которая и должна защищать механизмы башни, заклинил подшипники.

Устранить – никак. Командир невезучей «домоседки» уже снаружи, лицезреет повреждения: чудовищную вмятину, из-за которой к месту заклинивания без газорезки не пролезть.

Лаврову доложили – выматерился под нос.

– Продолжать демонстрационный огонь в сторону противника.

Это выигрывает немного времени на размышления. Пока враг не осознал успех и не ободрился, нужно что-то сделать.

– Расход фугасных снарядов?

– Восемьдесят процентов.

– Так…

Лавров щурится в толстенное стекло. В идеале нужно выпустить все фугасы, а потом отступать, маневрировать, держа неприятеля на строго выверенных курсовых углах – так, чтобы и носовые башни могли стрелять, и расстояние до врага не сокращалось. Теперь, без кормовой башни, отворачиваться как-то неловко.

– Они сделали из нас «Страсбург», – сказал Лавров. -Все пушки вперед… Во что бы нам гадов-то переработать? Ну-ка… боевой информационный! Иван Иванович, что вы давеча говорили про пояса «Кавуров» – не исправлено?

В трубке шипит и свистит: сотрясения растрепали связное хозяйство.

– Такими сведениями не располагаю, товарищ капитан первого ранга. Могу предположить, что количество принятого для рейда топлива такую возможность практически исключает.

То есть сведения старые, и можно обмишулиться. Только выхода, по большому счету, и нет. Как бы худо ни приходилось, «Фрунзе» нужно держать хвост трубой – тогда вражины, даст Бог, сломаются. Покажи повреждения, начни отходить – добьют, без вариантов.

А теперь начинаем считать шансы. По справочнику «Кавуры» забронированы не то чтобы очень хорошо, но от «Фрунзе» хватит. Если верить разведке – вранье, пыль в глаза. Главные броневые пояса у них под волной, в водице. Вот и выходит, что даже с шестью стволами против двадцати у «Фрунзе» есть шансы. Того самого сорта, когда или грудь в звездах, или голова на корм акулам…

Помполит как раз собирался что-то сказать, но не успел.

Лавров метнулся к столику, на котором карта с курсовой прокладкой. Не стал тратить времени на то, чтобы взять в руки линейку, пальцами измерил расстояние до некоей точки перед носами вражеских линкоров.

– Четыре минуты, – буркнул под нос, – значит, так…

Шагнул к машинному телеграфу, двинул рукоять вперед – так,

что рамка указателя обвела слова « Самый полный вперед».

– Машинное, – сказал Лавров в микрофон, – слушайте меня. Сейчас нужна каждая десятая узла, каждый оборот. Сейчас решится все… На руле! Курс сто семьдесят три.

Линейный крейсер выбросил последний залп в «Джулио Чезаре» и начал неторопливый из-за здоровенного бульба разворот. Его нос нацелился в открытое море, в точку, где будет мидель-шпангоут итальянского флагмана минут через десять.

Когда задняя башня русского крейсера пропустила залп, греки на мостике «Базилиссы Ольги» подобрались, затаили дыхание. Когда снова рявкнула – выдохнули. Все в порядке. Надо ждать.

И тут «Фрунзе», горящий, издырявленный, повернул на врага.

Общее мнение озвучил командир отряда:

– Он что, этот ксенос, совсем с ума сошел?

– Не знаю, ваше превосходительство, – откликнулся флагманский штурман, что тоже смотрит на бой. – Но они снова делают двадцать семь узлов… Дмитрий Солунский им валы крутит, что ли?

– Да какая разница, святые, черти или призрак коммунизма? Они выскочили из эллипса рассеивания. Итальянцам заново пристреливаться…

Теологос вполуха слушает подчиненных. Не отрывая бинокль от глаз, разглядывает корабль, что летит на врага – под боевыми вымпелами, по лазурной глади, на которой пока -ненадолго – не видно всплесков. Похоже, если нет желания драться в одиночку, без русских – пора.

Союзнический долг? Верный – или не очень – момент? Про это пусть пишут в книгах. Теологосу Стратосу неохота подвести друга, у других друзей которого в далекой Москве, на адмирала есть интересная папочка…

Впрочем, Теологос пошел бы в атаку и без нее.

12.50. ЛКР «Фрунзе», боевой информационный пост

Иван Ренгартен хватается за голову:

– Рано!

Итальянцы могут отвлечься от линейного крейсера. Они могут надеяться на свою броню. Вот если бы на десять минут позже…

Но сделать ничего нельзя. Общее руководство боем за греками. А по трансляции гремит голос помполита:

– Сейчас мы прикрываем атаку наших греческих друзей.

Тяжелый толчок. Первый залп только носовыми – пошел!

Голос Косыгина:

– Затопить отсек… Как невозможно? Масло?!

На схеме противоторпедной защиты, еще американской, написано: «Void». Значит, там должно быть пусто, но столетия назад, до войны, начсвязи обнаружил возможность разжиться пятьюистами тоннами американского моторного масла для «сверчков». Почти бесплатно.

Кто сказал, что в Штатах нет воровства и бюрократии? Правильная подпись и печать – и моторы поставлены Советскому Союзу вместе с некоторым запасом масла. Тоже новейшего и тоже секретного. Для изучения хватило бы и бочки, но какой старпом откажется обеспечить корабль изрядным запасом чего-нибудь полезного, да за счет управления информации? Что до кап-три Ренгартена, тот был откровенно рад, что поставка будет объемной.

– Когда советские моряки тащат одну-две бочки масла – это американцам подозрительно. Где и чем русские разжились? Когда принимают двадцать пять вагонов – все нормально, идут поставки…

Теперь эти поставки сбили схему контрзатоплений. Словно у рояля под клавишу грецкий орех подсунули. Сыграли как-то такую шутку в кают-компании… Теперь приходится играть тему ровного киля без «до» первой октавы. А впереди светят пробоины в поясе и торпедные атаки итальянских эсминцев.

– Приказываю: выкачать масло за борт.

Михаил Николаевич не успевает пожалеть, что не сдал масло на склад в Салониках – а ведь мог, времени бы хватило. Это не деревянную палубу снимать, достаточно подогнать к борту любую нефтеналивную посудину и задать осушительным насосам полную мощность… Личный состав от подготовки к бою совершенно не отвлекает.