Владислав Кузнецов - Линейный крейсер «Михаил Фрунзе»

– «Кабан-два», – сообщает, – в драку не лезть, как понял?

– Есть в драку не лезть.

– Греки сейчас начнут штурмовку… Что бы ни было, не вмешивайтесь. Это приказ.

– Есть не вмешиваться…

Пилот не договорил, как уже увидел. Четыре пушечных истребителя дружно кивнули носами и пошли вниз, на щерящийся короткими стволами унивесальных «минизини» и тонкими хоботами зенитных автоматов, до отвращения целенький «Конте ди Кавур». Вслед за ними повалились на крыло и пошли полосовать надстройки линкора пулеметным огнем истребители с аэродрома Ларисы. Хоть прислугу при зенитках напугают, и то хлеб.

Впрочем, нынешних итальянцев запугать нелегко: навстречу вертким лобастым машинам хлещут прерывистые трассеров, вспухают облачка разрывных снарядов. Истребителей – всего двенадцать, но они могут кого угодно поучить мужеству – и упрямству. Их очереди все-таки дотягиваются до зенитных расчетов, укрытых противоосколочными выгородками или броней открытых сверху башен – хотя один из них дымит и валится в воду.

Дело истребители сделали, линкор, который они атаковали, не сумел поддержать избитого товарища. Двухмоторные «Бленхеймы» сумели подойти к «Джулио Чезаре» со стороны правого, поврежденного, борта. В днищах самолетов распахнулись створки бомболюков. Первая серия бомб – пошла!

Линейный крейсер без радиоуловителя слеп, но не глух. Длинное ухо корабля дотягивается повсюду в восточном Средиземноморье. Бой не отменил обычного радиоперехвата – и бэче-четыре шарит в эфире, выискивает интересное.

Вот оператор италоязычного перехвата что-то нашел: напрягся, точно охотничья собака, почуявшая птицу. Включил запись, сам выписывает на бумагу перевод. Спокойно, деловито… Закончил, аккуратно согнул записку пополам -чтобы кому не положено, не увидел текст. Подошел к столу командира боевой части.

– Товарищ капитан третьего ранга… Есть любопытное.

– Посмотрим.

Белесые глаза пробегают по карандашным строкам.

– Так… Немедленно – дублировать сообщение! Та же волна, те же позывные – во всю мощь передатчика. Немедленно! Исполнять!

– Есть!

Уже в спину связисту Ренгартен добавил:

– От этого зависит наша победа.

Никак не меньше, чем от точности стрельбы. Но это половина дела. Теперь рука кап-три снимает трубку связи с боевой рубкой.

– Бэче-четыре. Имею сведения решающего характера.

Выслушал ответ.

– Да, Алексей Фомич, именно так. Вы же с ним знакомы… Нужно, чтобы он понял – сообщение от вас.

Снова слушает.

– Есть. Есть.

Оборачивается к своим связистам.

– Вот так, орлы ламповые, – сказал. – Пришел ваш час. Аварийная волна. Полная мощность. Сообщение, по-английски: «Азард» вызывает «Уоллес». Император нализался. Император с министром, четыре выстрела из « веблея » на каждого.

На александрийской эскадре есть кому понять эту несуразицу. Первая строчка гарантирует, что британский адмирал если не поверит, то хотя бы проявит интерес.

Если поверит и не пожелает использовать – ждет его, как адмирала Норта, отставка – если не расстрел. Все-таки не каждый день адмиралы держат в руках судьбу империи. И если сэр Эндрю Браун Каннигхэм зевнет последний шанс Британии…

Только он не зевнет.

Не тот человек: иначе лежал бы сейчас на дне Финского залива вместе со своим «Уоллесом». То ли на минах – которые сам успешно подложил отряду красных эсминцев, то ли потом, когда Лавровский «Азард» расквитался за погибших товарищей, заманив семь английских эсминцев под орудия балтийских линкоров.

Однако жив, при почетной планке «1919» ко Кресту за Выдающиеся Заслуги, то есть, за интервенцию. Лаврова в карьере обогнал… И, что сейчас главное, командует британским Средиземноморским флотом. Который – сюрприз! -вдруг обнаружен итальянской летающей лодкой.

«Четыре тяжелых крейсера, три легких, авианосец и два дивизиона эсминцев на курсе норд».

Оказывается, потопить линкоры Каннингхэма недостаточно, чтобы он забился в безопасную базу и носа оттуда не казал. Вышел!

Сил у него немного.

Никаких четырех тяжелых крейсеров и в помине нет: только два, поименно известны: «Кент» и «Йорк».ы Из ничего крейсера не возникают. Зато легких с собой взял маловато… Скорее всего, пилот летающей лодки неверно опознал корабли: приняли же пилоты «кантов» советский линейный крейсер за британской линкор?

Впрочем, особой разницы нет. «Пьяный» от советских снарядов, император-«Чезаре» с трудом управляется. «Министр», «Кавур», почти цел, но остался без снарядов, с пустыми погребами. Оба – отличная цель для британского отряда. Что осталось у адмирала Бривонези боеспособного? Два тяжелых крейсера и три эсминца? С ними англичане управятся, сил хватит.

Контр-адмирал Стратос искренне завидует русскому помполиту – вот у кого фактура создана для выжидания в засаде. Установить себя поустойчивее, козырек фуражки на глаза, нижнюю челюсть вперед – и никто не заподозрит, что у твердокаменного монумента есть нервы. Другое дело, когда на мостике пытается изображать спокойствие и невозмутимость среднего роста человек с ранней лысиной. Судьба страны сейчас в его руках… пальцы не дрожат?

Афины страшно, мертво, молчат. Хорошо, метаксистский командующий армией, генерал Папагос, при начале канонады был вне города. Где арестовали, там и оказался. Договориться с ним удалось лишь после итальянского ультиматума, но как только, то сразу. Он снова командующий, уже выехал на Эпирский фронт. Армия будет сражаться, но без промышленности, без портов, с морем, на котором господствует враг, она сможет сохранить лишь честь, а не страну и народ.

Позади, в Салониках, Клио отправляет на помощь разрушенной столице поезд за поездом. Будет ли им куда вернуться?

Впереди, на мысу, из-за которого Теологосу не видно врага – уже стреляет береговая батарея. Если верить докладам, хорошо стреляет. «Триесте» приложили уже второй раз -на этот раз по надстройке. Русские подтверждают: мол, от немолодого крейсера аж клочья летят, снесло одну из башен, он прекратил радиообмен – верно, зацепило рубку или смело антенны… Итальянцы уже не могут толком обстреливать «Фрунзе», он идет к халкидскому берегу, он близко, но с наводкой на израненном корабле плохо. Впрочем, батарею они не видят совсем, вот и бьют по тому, в кого есть хоть какой-то шанс попасть.