Валерий Самойлов - Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

Челнальдина Велиоровна быстренько вскочила с кресла, взяла в охапку все принесенные ею документы и, сопровождаемая яростным взглядом своего начальника, выпорхнула в приемную, плотно прикрыв дверь кабинета.

Видал миндал! Тысяча тупых акул! Вот они помощнички, доставшиеся мне от прежнего начпара. Нет, она конечно симпотичная бабца, но придется сделать чейндж. Сменяю её на начюра у начальника налоговой. Кстати, мой старый друг – вместе ворочали комсомолом в прежние времена.

Теперь стало понятно, почему возникло такое тесное сотрудничество между этими двумя боссами. Старая гвардия вышла в свет с новых капиталистических позиций, и будет прикрывать, помогать друг другу кто как сможет. Пока же, договорились, что пароходство внесет свой вклад в ремонт помещений налоговой инспекции. Не было секретом, что налоговые инспекторы теснились в маленьких помещениях, в которых ещё со времен совдепии не производился ремонт, мебель была старая, компьютеризация только начиналась. Естественно, что начальник налоговой разъезжал по крупным фирмам, призывая их оказывать всяческое содействие и помощь. Никто не отказывал, и особенно бывшие комсомольские работники.

– А что это за имя у неё Челнальдина? – поинтересовался Одинцов.

– Я объясню. – встрял Гуров на правах ветерана этого пароходства. – Её папаша работал здесь снабженцем и был помешан на прежних героях. Помнишь, челюскинцев спасали на льдине?

– То есть, Челнальдина – это челюскинцы на льдине? – заметно удивился капраз.

– Именно! – ответил Гуров, предварительно стрельнув у начпара дорогую сигарету и разыскивая в данный момент простую пепельницу.

– Обалдеть! Плюс Велиоровна – Великая Октябрьская Революция. Это ж всю жизнь ей мучаться., - еще раз удивился капраз и по выражению лица начпара уразумевший, что пора переключиться на другую более актуальную тему.

– Что с платежами? – резко прозвучал вопрос начпара, при этом он ловко подставил пепельницу под сигарету Гурова, с которой вот-вот должен был свалиться пепел.

– Как и договаривались, Михаил Никитич, – пояснил Гуров, кивком отблагодарив начпара за прием пепла. – Двести тысяч предоплаты ушло вам на валютный счет.

– Вот платежка, – встрял Одинцов, показывая свою осведомленность и участие в процессе купли-продажи судна. – Ваши финансисты, отслеживают прохождение денег.

Начпар тут же нажал кнопку, где было написано «Главбух» и после непродолжительной беседы с приятным женским голоском, прояснил ситуацию:

– Деньги ещё не упали, но их уже отслеживают. Будем ждать. А то тут у меня бывали разные типы. Наобещают с три короба, время идет – денег нет. С вами всё нормально, по-серьезному. Это хорошо.

– Никитич? – шепотом начал Гуров.

– Сказал же, говори в полный голос.

– Старая привычка, – извинился пан капитан, – осталась со времен КГБ. У нас схема изменилась – мы ж не думали о покупке судна. Надо те пятьдесят в плюсе по аренде располовинить.

– То есть за «макариос» вы даете двадцать пять. Я рассчитывал на тридцать – БАТМ всё же, не РТМС. Экономика лучше.

Начпар явно выпрашивал пятерку, но Гуров состряпал такую физиономию, что в пору было принять его за просящего милостыню где-нибудь в переходах московского метро. Шеф пароходства ещё раз взглянул на пана капитана и согласился.

– Ладно, с учетом опять таки пролетарского происхождения, двадцать пять.

Одинцов мигом раскрыл свой дипломат и передал начпару сверток. Тот, не пересчитывая, спрятал его в стол. Конечно, мореманы заготовили и второй сверток, где было завернуто ещё пять тысяч долларов, но физиономия пана капитана сработала безупречно и им оставалось поделить эти пять из пятидесяти на двоих, сказав Ричарду о внесении тридцати – БАТМ всё же, экономика лучше. Тем временем, начпар решил поинтересоваться производственными планами бизнесменов. Одинцов, без лишних предисловий открыл коньяк и стал разливать его в фужеры, стоящие в баре начпара среди массы всевозможных напитков.

– Как собираетесь рыбачить?

Естественно, этот вопрос предназначался Гурову.

– Где-то, до апреля планируем закончить ремонт обоих судов, провести девиацию. На селедку не успеваем – пойдем в ФЭЗ. Коля, – уточнил он Одинцову, – ФЭЗ – это фарерская экономическая зона. НЭЗ – норвежская и так далее. Путассу будем ловить в районе скалы Роккол.

– Понятно, – согласился начпар. – Продавать рыбу будете в Россию?

– С БАТМа – да! Потому как он подпадает под схему свободной экономической зоны и не надо растамаживать на Россию. Платим только таможенный сбор. Так Николай?

– Точно так!

– С РТМСа будем скидывать за бугор – судно иностранное, поэтому не подпадает под льготы.

– Тут ребята осмотритесь, – посоветовал начпар, потягивая коньяк и закусывая его лимоном. – Иногда, цены в России бывают лучше, чем в экспортном режиме.

– Но ведь судно иностранное, – напомнил Одинцов, – и придется растамаживать на Россию по полной программе.

– Э, хлопцы, – жуликовато ухмыльнулся начпар, – будете со мной дружить, я вам подскажу, что и как делать.

Одинцов понял это как намек и сразу же налил ещё по одной. Начпар погонял коньяк во рту, заглотил его, слопал лимон, потянулся в кресле и наконец пояснил свою мысль:

– Об отвалорной доле слыхали? Нет ещё? Ну, братцы, вы меня удивляете. Так вот, если организовать передачу иностранного судна в тайм-чартер российской компании, снабдить его российским экипажем, топливом, гофротарой, иначе говоря, набрать тридцать процентов затрат по судну с нашей стороны, то произведенный продукт автоматически становится российским. Поняли мою мысль?

Мореманы переглянулись, покивали друг другу головой в знак согласия, после чего слово взял старый, проверенный всеми штормами и ураганами, капитан дальнего плавания Гуров. Он честно сказал, что они и не планировали РТМС на лов рыбы в СВА – северо-восточной Атлантике, потому как сельдь или скумбрию он не в силах догонять по техническим причинам, а топлива сожрет о-го-го сколько. Поэтому, пароход станет на рейде английского порта Лервик и будет морозить, пойманную английскими рыбаками рыбку. Конечно экономика хуже, но всё же лучше, чем он вообще ничего не поймает. Учитывая подсказку начпара, они распишут продажи следующим образом: на экспорт – сельдь тридцать процентов, скумбрия пятнадцать, путассу пятьдесят процентов. Соответственно остальная процентная разница пойдет на российский рынок. Окуня пока не будет, а так бы весь пошел за бугор.

– А дальше, – уверенным голосом проговорил пан капитан, – поживем, увидим. Может, перегоним его в марокканскую или мавританскую промысловые зоны. Там чистый экспорт.

– Где ты такими терминами обзавелся? – поинтересовался начпар. – Чистый экспорт. Хотя, да – карманы под «зелень» действительно должны быть чистыми. А также, как любит говорить мой друг из налоговой инспекции и, прозрачными.