Михаил Божаткин - Взрыв в бухте Тихой

— Не следовало бы тебя так кормить. Растолстеешь, в водолазную рубаху не влезешь…

— Ладно, не скупись, — миролюбиво отвечал Коваль. — Я сейчас под воду иду. Не святым же духом я буду там питаться…

Через несколько минут водолазный бот вышел на середину бухты. Лейтенант Шорохов на носу бота перечитывал наставление по водолазному делу; на корме мичман Довбыш готовил к спуску водолазов.

— Ну кто так рубаху складывает! — доносится ворчание мичмана. — Наберут во флот хлопчат, хоть детский сад видкрывай… И чем только думают?..

— Товарищ мичман, вы давно служите? — услышал Шорохов вопрос Коваля.

— Мабуть, раза в два побольше, чем ты живешь.

— И все время в море?!

— С морем я ще пацаном породнився. Родился я в Николаеве. Город на полуострове стоит: с одного боку Ингул тече, а с двух — излучина Южного Буга охвачуе. Куды не пойди, всюду вода. Батько у мене работал на Французском заводе, в то время так судостроительный завод называли. Мне еще десяти не минуло, когда вин помер, а через год мать устроила меня кухаренком на рыбацкий дубок.

— Это что-то вроде кока? — спросил один из водолазов.

— Ну хай буде коком, — согласился Довбыш, — но меня просто кухаренком звали. Помню первый день! — и по голосу Виктор почувствовал, что Иван Матвеевич широко улыбнулся и по привычке покачал головой. — Тогда на Арбузной пристани, так называли рыбацкие причалы, расположенные между портом и заводом, вместо столовой было десятка полтора летних кухонок, открытых печек, на них рыбаки обид соби готовили. Поставив мене шкипер до одной такой печки.

— Вари, — каже.

Я растопил печку, начистил картошки, в общем, сделал все, как положено, стою, жду, коли закипать начнет. А неподалеку ще килька пацанов, трохи старше мене, обед готовили. Вот один из них подзывает меня.

— Новичок? — пытае.

— Новичок…

— Варить вмиешь?

— Научила мать…

— А у меня вот щось не получается. Пересолю да и только. Ну-ка, попробуй, как сейчас…

Он не спеша нашел ложку, вытер ее, открыл казанок, зачерпнул супу. Попробовал я.

— Добре, — говорю.

— А ну-ка со дна, — и снова зачерпывает, та помалу так, а сам все мимо меня куда-то поглядывает.

Попробовал я и со дна, похвалил.

— Ну иди, — говорит, — спасибо.

Направился я к своему казанку, а тут и шкипер подходит.

— Как обед? — спрашивает.

— Варится…

— Дай-ка попробую.

— Та вин ще не кыпив…

— Ничего, посмотрю, что там у тебя. Открыл он казанок, а там лежит огромная, мабуть пятнадцятый номер, замызганная, рваная галоша.

Водолазы дружно расхохотались. Мичман продолжал:

— Подсунули мне хлопцы цю галошу, пока я пробовал у соседа посолен ли суп. То ж вин все время в сторону поглядывал! Пришлось мне тогда суп снова варить, да еще ложкой по лбу заработал. Ну, а вы що не одягаетесь? — прикрикнул Довбыш. — Чи письмове распоряжение чекаете?

— Я уже готов! — доложил Коваль. — Разрешите под воду?

— Идить!

Послышался шлепок ладони по медному шлему, затем забулькала вода.

На этот раз Коваль, едва успев спуститься под воду, сразу же обнаружил мину. Она отличалась от той, которую разоружил Рыбаков: была значительно толще, короче и в хвостовой части имела стабилизатор, как у авиабомбы.

— Мы с Алексеем Петровичем и таких в порядок приводили! — сказал Довбыш, выслушав доклад водолазов. — Разрешите, я спущусь, ее заарканю? — спросил он старшего лейтенанта Обуховского.

— Не разрешаю. Сначала нужно посоветоваться с капитаном третьего ранга.

— Да хиба ж я не знаю, що це таке!

— Не разрешаю! — повторил Обуховский.

…На этот раз врач проводила моряков к Рыбакову. Он лежал на кровати, читал книгу и делал на листе бумаги пометки карандашом. После операции он почти не изменился, только бледнее стало лицо да, может быть, глубже запали глаза.

— Не вовремя я заболел, — сказал капитан третьего ранга, выслушав доклад Обуховского. — Не вовремя… Это магнитно-акустическая мина, но возможно, на ней установлен магнитно-индукционный или комбинированный взрыватель. Если горловины у нее вот такой формы, — и Рыбаков быстро набросал на листе бумаги небольшой чертежик, — то она без гидростатического взрывателя; если же горловина такая, — он снова начал чертить на бумаге, — то взрыватель есть. Вы, товарищ мичман, знаете, как нужно ее зачеканить?

— Так точно, товарищ капитан третьего ранга! — гаркнул Довбыш, вскакивая с табуретки.

— Не так громко, здесь же не рейд, а больница, — улыбнулся Рыбаков. — Тогда изготовьте бронзовые чеки, а вы, — взглянул он на Бондарука, — доложите обо всем командованию.

…Люди ушли, а Рыбаков снова взялся за книгу воспоминаний одного гитлеровского генерала. Пытаясь проанализировать причину разгрома немецкой армии, генерал приводил много фактов: и бездумные приказы Гитлера, и ошибочные действия штаба, и многое другое.

«Основного он не понимает, — подумал Рыбаков, — что если бы даже и не были допущены эти ошибки, все равно советский народ победить нельзя…».

Вошел Бондарук.

— Командование разрешило обезвредить мину, — сказал он. — Сейчас ее вытащат на полигон (так моряки между собой называли трехугольный лоскуток галечного пляжа между скалами). Потом начну ее разряжать.

— Не боитесь?

Бондарук помолчал.

— Как вам сказать… Боюсь, конечно. Ведь мне все время приходится иметь дело со снарядами да с артиллерийскими минами. С ними тоже опасно, но легче. А тут… Черт его знает, что там конструктором накручено. Попытаюсь разгадать… — и Бондарук встал со стула. Рыбаков тоже приподнялся на локте.

— Хотелось бы самому… — сказал он.

— Может быть, это и к лучшему, что вы заболели. Ведь когда-нибудь надо и нам учиться, — улыбнулся Бондарук. — Вот сейчас самый подходящий момент.

— Ну, счастливо тебе! — подал руку Рыбаков.

— Спасибо!

Старший техник-лейтенант ушел, а Рыбаков снова взялся за книгу, пытаясь углубиться в рассуждения битого генерала. Но сосредоточиться не удавалось, в голове все время вертелась мысль: «Как-то там?»

— Эх, не вовремя этот аппендицит…

Вдруг здание вздрогнуло, со звоном вылетело верхнее стекло в окне, и тяжелый грохот повис над бухтой. Даже не почувствовав боли, Рыбаков вскочил с кровати и подошел к окну. Но отсюда была видна лишь серая скала, угол соседнего дома и голубое безоблачное небо.

В палату вбежала врач.

— Больной, почему вы встали? Немедленно в постель!

— Что там случилось?

— Ложитесь в постель! — снова приказала врач. — Я сейчас выясню и все вам расскажу.

— Взорвалась мина в бухте, — сказала она, возвращаясь через несколько минут.

— Все благополучно?

— По-видимому, да. Только один наш рабочий взрывной волной сброшен с лесов, к счастью, невысоко и отделайся легкими ушибами.