Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Людей всегда очаровывала поэзия древнего мифа. В античную эпоху верили, что души героев после смерти улетают на острова, затерянные в океане, где садится солнце. Хозяйки этих островов, прекрасные нимфы Геспериды, дочери Атланта, охраняют там яблоню с золотыми плодами — дар богини земли Геи жене Зевса Гере. Никто из смертных не видел блаженных островов, но слухи о них, как о реально существующих землях, достигали греков и римлян. Так, римский историк Плиний Старший в самом начале нашей эры смутно упоминает в «Естественной истории» об островах Гесперид, до которых плыть и плыть вдоль африканского берега сорок дней.

Современные историки отождествляют их с островами, много позднее названными португальцами Ilhas do Cabo Verde — Острова Зеленого Мыса. Этим красочным названием острова скорее всего обязаны полуострову Зеленый мыс, крайней западной точке африканского материка, прямо напротив которого они находятся. Говорят, что, когда в 1445 году португальский капитан Жоао Фернандес впервые увидел выступающий в море кусок суши, поросший громадными баобабами, он воскликнул: «Cabo Verde!» Издали мыс показался ему зеленым пятном на фоне белого песчаного берега.

Однако сами острова, по образному выражению местного поэта Агиналдо Фонсеки, «затонувшие между морем и небом», были открыты спустя несколько лет. Трудно сказать, кто первым из европейцев ступил на эту землю. Возможно, венецианец Альвизе да Ка да Мосто: находясь на службе португальского инфанта Генриха-Мореплавателя, он в 1456 году посетил эти места. Колонизация же архипелага началась после высадки на острове Сантьягу путешественников Диого Гомиша и Антонио да Ноли в 1460 году.

Португальцев немало удивило, что столь близко расположенные от континента острова — всего в двухстах с небольшим милях — оказались необитаемыми — разве еще в древности люди не научились преодолевать большие расстояния по морю?

Не приходится сомневаться, что африканцы давным-давно могли заселить архипелаг из десяти островов вулканического происхождения. Но вот не заселили.

Причин может быть несколько. Не последняя из них — малопригодные для жизни людей природные условия архипелага: гористая местность со скудной растительностью, бедный животный мир, не слишком плодородные почвы, нехватка пресной воды, но главное — засухи, засухи, засухи… Увы, вопреки мифу, далеко не райский уголок.

С появлением португальцев острова на несколько веков, до 1876 года, становятся перевалочным пунктом для отправки чернокожих рабов в Америку. Слава о невольничьих рынках Рибейра Гранди на острове Санто-Антао — первой столицы архипелага — разнеслась по обе стороны Атлантики. Богатства стремительно возникшего города не давали покоя любителям легкой наживы. Много кровопролитных схваток видели скалистые берега этих островов. Здесь происходили захватывающие, словно заимствованные из приключенческих романов, события, участниками которых были пираты, мыкающиеся по свету в поисках удачи авантюристы, плантаторы и работорговцы. История сохранила память о том, как легендарный английский адмирал сэр Фрэнсис Дрейк дважды, в 1585 и 1592 годах, нападал на Рибейра Гранди. Позднее попытки захватить и разграбить город (всякий раз кончавшиеся неудачей — португальцы отчаянно защищали свое кровное) предпринимали голландские корсары.

Шло время, и уже к концу XVI столетия на Островах Зеленого Мыса укореняется довольно много португальцев, осевших в колониях. Они вывозили с материка чернокожих рабов — в смешении рас постепенно формировалась новая этническая общность, соединившая африканские и европейские истоки.

В своих заморских колониях португальцы энергично проводили политику культурной ассимиляции, навязывая местному населению не только язык, но и обычаи, традиции, стиль жизни далекой метрополии. В ходу была так называемая теория «лузо-тропикализма», утверждавшая существование в португалоязычных регионах мира — будь то Бразилия или Ангола, Мозамбик или сама Португалия — некоей единой культуры, основанной на духовных ценностях страны-завоевательницы. Тем самым отрицалось национальное своеобразие народов колоний. Незаселенные до появления португальцев Острова Зеленого Мыса и стали своего рода лабораторией «лузо-тропикализма». Казалось бы, именно здесь в наиболее чистом виде должны были подтвердиться положения этой теории — ведь традиции островитян возникали по сути дела на пустом месте, а выходцы из Африки и португальские переселенцы поначалу были лишены глубоких корней. И все же на Островах появилась своя культура, кабовердианская, не копирующая португальскую, а обладающая собственным неповторимым колоритом.

При этом связи островитян с метрополией и с другими ее колониями никогда не ослабевали. Наиболее зримы эти связи в литературе. Многие местные литераторы пишут по-португальски — они подолгу жили в Португалии, учились там, их творчество развивается под воздействием традиций португальской классики. Среди их учителей Камоэнс [1] Луис де Камоэнс (1524–1580) — великий португальский поэт. «Лузиады» — поэма, в которой Камоэнс воспел плавание своего предка Васко де Гамы в Индию. , бывавший на их родине и воспевший ее в «Лузиадах»:

Несмотря на столь сильное влияние, кабовердианская литература никогда не теряла своего «лица», потому что не отрывалась от родной почвы: Балтазар Лопес (род. в 1907 г.), Мануэл Лопес (род. в 1907 г.), Антонио Аурелио Гонсалвеш (1902–1986) и другие писатели, сгруппировавшиеся в середине 30-х годов вокруг журнала «Кларидаде», собирали и изучали креольский фольклор, издавали работы по истории и этнографии родного края, исследовали не только европейские, но и африканские элементы в культуре креолов, о значении которых писал замечательный поэт Педро Кардозо, ярко воплотивший свои идеи в поэтических сборниках «Сад Гесперид» (1926) и «Дети земли» (1930).

Кто же такие кабовердианцы, каков характер этого народа, темперамент, привычки, наконец, внешний облик. Чтобы узнать это, давайте, читатель, откроем наш сборник. В романе одного из известнейших современных писателей португалоязычных стран Мануэла Лопеса «Яростный ливень» упомянут некий эмигрант. Встретив в далеком Бостоне соотечественника, он с ностальгией восклицает: «Знаешь, Джек, мне безумно хочется три вещи: поболтать по-креольски, станцевать морну и поесть кашупы». Креольский язык, морна, кашупа — выразительные символы самобытности островитян. Вглядимся в них пристальнее.