Филип Раш - Леди удачи

— Да, он любит покрасоваться, — сказал Ситцевый Джек. — А что касается его, так это чистая правда. Я предлагаю украсть его судно, а Бен Хорнер пускай просиживает штаны на острове.

— Это легче сказать, чем сделать, — проворчала Мэри.

— У всеми нами уважаемого Бена Хорнера есть одна известная всем слабость, — сказал Рэкхэм. — Несмотря на то что его уродство не уступает его достоинствам, он воображает, что любая женщина, на которую он только взглянет, не может перед ним устоять. Милое личико Энн заставит старого дурня поверить во что угодно, а пока она будет задерживать его на берегу, мы сможем пробраться на судно.

— Очень мило, сэр, действительно, очень мило! — воскликнула Энн. — Меня восхищает, как ты намерен использовать свою возлюбленную, эх ты, девонширская сводня!

— Ты можешь быть уверена, что он не зайдет дальше обещаний, мой милый и остроумный падший ангел! — заверил ее Рэкхэм. — Я бы поколебался, прежде чем отпустить тебя с любым другим мужчиной, но с Беном Хорнером даже моя рассудительная натура подсказывает, никакая опасность мне не грозит!

— В уродстве есть своя привлекательность для женщин, — заметила Энн. — Но я знаю человека, о котором ты говоришь. Низкорослый, толстый, с изрытым оспой лицом и длинными жирными руками. Когда он смотрит на женщину, у него в глазах такой блеск, как будто мысленно он раздевает ее. Куда приятней было бы провести какого–нибудь молоденького крикливого задиру.

— Все, что тебе придется сделать, это состроить ему глазки и договориться с ним о встрече на берегу, — зевая, сказал Джек. — Пока старый олух будет расхаживать по площади, дожидаясь тебя, ты сможешь, придумав для его людей какой–нибудь предлог, пробраться на корабль и разузнать, много ли там народа.

Ни у кого не нашлось возражений против этого плана, хотя Мэри про себя раздумывала о том, сколько времени пройдет до того, как у них начнутся неприятности с Энн Бонни. Но она не высказала своих сомнений вслух, и было решено, что Энн назначит свидание с Беном Хорнером через день, так, чтобы она успела познакомиться с ним и сделать все необходимые приготовления.

Джек Рэкхэм начал вести переговоры о продаже своего судна, но Мэри все еще ночевала на борту, и на следующее утро, к ее изумлению, ее разбудил посланник от Энн Бонни, вручивший ей записку, в которой Энн просила мистера Рида одного в полдень зайти в «Три лилии». Слово «одного» было подчеркнуто жирным карандашом. Мэри колебалась, стоит ли ввязываться в столь опасное приключение, но, понимая, что Энн наверняка не простит ей отказа, решила не напрашиваться на лишние неприятности, и потому отправилась в «Три лилии».

Подобострастие хозяина, с большими церемониями проводившего ее в верхнюю комнату, лишь усугубило ее тревожные предчувствия. Не решаясь войти, Мэри остановилась в дверях, но Энн не церемонилась с ней.

— Входи, приятель, и не притворяйся, что никогда до этого не видел женщины в спальне! — воскликнула она. — Я не тигр–людоед.

Несмотря на столь бойкое приветствие, Энн, казалось, не торопилась перейти к делу. Указав гостье на стул, она молча налила вина в свой бокал, подвинув другой к Мэри. Осмотревшись вокруг, Мэри заметила, что комната была обставлена как спальня, и, поняв всю нелепость своего положения, не нашла ничего лучшего, как плеснуть себе вина и погрузить в стакан нос, чтобы хоть как–то скрыть смущение. Она чувствовала себя совершенно потерянной; неприятное ощущение беспомощности охватило ее, и, не зная, как поступить, Мэри, как всегда, решила начать нападение.

— Смерть и ад, зачем ты вызвала меня сюда?! — вскричала она. — Тебе известно, насколько это опасно — ведь Джек Рэкхэм так влюблен в тебя?

Энн не двинулась и даже не подняла глаз от стола.

— Что это за игра? — продолжала Мэри, принимая ее молчание за свое поражение.

Энн посмотрела на нее с выражением тихого изумления в глазах.

— Неужели несравненный достойнейший мистер Рид боится взбучки? — произнесла она. — Неужели это так, юный красавец, которому мысль о женщине–пирате кажется столь забавной?

На миг Мэри показалось, что она видит свет в конце туннеля.

— Если все дело в этом — что ж, я принесу тебе любые извинения, какие захочешь, и пойду отсюда, — предложила она.

— Дело не только в этом! — ответила Энн.

— Ну что ж, как бы то ни было, я ценю Джека и, похоже, гораздо больше, чем ты, — сказала Мэри. — Несмотря на его хладнокровие, он очень сильно влюблен в тебя, и поэтому я не хотел бы, чтобы он застиг меня в подобном положении. Джек — хороший друг, в конечном счете он — мой единственный друг.

— Ах, какое чертовское самопожертвование — отказываться предать своего друга! Ей–богу, это очень трогательно.

Энн снова погрузилась в молчание и, поднеся свой бокал к свету, стала рассматривать его. Решив покончить с этим неравным боем, Мэри встала на ноги.

— Я пойду, — смущенно проговорила она.

Энн резко оглянулась, как будто уже успела забыть о присутствии Мэри, и лениво потянулась.

— Я бы задержалась ненадолго, — посоветовала она.

Она вытянулась на кровати, сонно зевнув, но сощуренные глаза неотрывно следили за Мэри.

— Я обладаю сложной натурой, юноша, — сказала она. — Как только мужчина признается мне в любви, я теряю к нему всякий интерес и начинаю искать себе другого — того, кто еще не говорил, что влюблен в меня. Разве ты считаешь, что у меня некрасивое тело, разве мои ноги слишком длинны или шея костлява? Скажи слово, и я пополнею, но сначала ты должен подойти и получше рассмотреть меня. Ты знаешь, как женщины любят, когда на них смотрят страстно. Я не верю, что ты уже смотрел на меня так.

Мэри взглянула в ее раскосые глаза, размышляя, не будет ли лучшим решением просто положить руку на эту изящную шейку и сдавить ее со всей силы. Она попалась в ловушку, и никакая сила не могла вызволить ее оттуда. Упрямо оставаясь на своем месте, она чуть ли не молилась, чтобы дверь внезапно распахнулась и в комнату вошел Джек Рэкхэм. Если бы завязалась драка, она бы почувствовала себя на своем месте.

— Ты все еще упираешься? — сказала Энн. — Тогда мне придется самой подойти к тебе. Скромность никогда не нарушала мои планы.

Легко спрыгнув с кровати и высоко задрав платье, Энн села на колено Мэри и обвила рукой ее шею. Охваченная паникой, Мэри оттолкнула ее и отскочила назад, прижавшись спиной к стене.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Энн улыбнулась.

— Странное поведение для юноши, в жилах которого течет горячая кровь! — произнесла она. И после долгой тяжелой паузы очень отчетливо, подчеркивая каждое слово, повторила: — Я сказала — странное поведение для юноши.

И в этот момент Мэри, посмотрев в лицо Энн, поняла, что та знает ее тайну, и неожиданное облегчение охватило ее. Со вздохом она села на кровать.