Николай Прокудин - Потеряшкино счастье [СИ]

— Привет, друзья, — наконец сказал Гогель на чистейшем попугайском. — Что новенького в мире, коллеги?

Попугаи переглянулись. Странный он был, этот незнакомец. Вперед вышел вожак стаи.

— Ты кто такой, чужеземец? Что-то я тебя раньше в наших краях не видел.

Гогель замялся, он не хотел откровенничать, зная болтливость своих сородичей.

— Скажем так, я — путешественник! Странник.

— Безродный бродяга… — презрительно произнес вожак.

— Нет, я именно путешественник! И прибыл к вам в гости на большом корабле.

— Ладно, пусть ты не бродяга, тогда скажи, чужеземец, из каких ты краев прибыл?

— Я родом из Венесуэлы, но приплыл из далекой северной страны, из России. Слышали о такой? Там в лесах попугаи не водятся.

— Как это, в лесах нет попугаев? — удивилась красивая самочка. — А кто же там живет?

Гогель задумался, потому что не знал, кто живет в русских лесах.

— Вороны, голуби, воробьи… — стал он перечислять известных ему птиц.

— Этих попрошаек и у нас достаточно. Но почему нет попугаев в ваших лесах? — повторил вопрос любопытной попугаихи вожак.

— Видимо, потому, что в России холодно и зимой морозы. Снег лежит кругом.

— А что такое снег, мороз и холод, — снова спросила симпатичная самочка.

Этим вопросом гаитянские попугаи поставили словоохотливого Гогеля в тупик. Как им, южанам, никогда не видевшим ни снега, ни настоящей зимы, рассказать, что это такое? Но Гогель всё же нашелся.

— Снег похож на пену морского прибоя. Только представьте, что пена покрыла всю землю, она лежит на песке, на деревьях и домах толстым слоем… А холод и мороз…вам всё равно не понять…

Вожак сделал вид, что прекрасно понял, о чем говорит чужеземец. Он внимательно посмотрел на гостя и спросил:

— Скажи, странник, ты к нам надолго? Желаешь гнездиться?

— Чего-чего?

— Ну, может быть, ты желаешь свить гнездо и завести семью…

— Что ты, друг! Стар я для семьи. — После паузы попугай возобновил светскую беседу. — У вас тут благодать! Настоящий рай! Наберусь сил, покушаю и улечу на яхту.

Гогель рассказал новым знакомым о путешествии на корабле, о событиях из жизни своих друзей, о поиске Потеряшкиных родителей, о пиратах. И в завершении рассказа спросил, как бы ненароком:

— Ну а на вашем острове что-нибудь интересное или необычное происходило за последние годы? Кораблекрушение, например. А, может быть, вы видели двух белых людей, бедствующих на необитаемом острове?

Попугаи, перебивая друг друга, дружно загомонили, засвистели, затрещали, защебетали. Они рассказывали разные истории, долго и подробно, во множестве деталей. День близился к концу, но все эти истории были не о том. Гогель тяжело вздохнул: «Эх! Придется нашей экспедиции плыть дальше, в другие неведомые страны».

Итак, миссия разведчика была успешно выполнена, и можно было возвращаться на судно. Смеркалось. Вожак стаи предложил Гогелю переночевать вместе с ними в лесу, а утром спокойно лететь на свою яхту.

«И верно, — рассудил Гогель. — Еще чего доброго заблужусь в семерках-то. Известное дело, утро вечера мудренее!» И он отправился вместе с попугаями в густой тропический лес, на место их обычного ночлега. Там они поклевали сладкие ягоды, потом уселись на ветках, прижавшись друг к другу словно куры на насесте, и уснули.

Едва первые лучи солнца пробились сквозь листву, как лес наполнился птичьими криками и щебетанием. После завтрака стая попугаев в полном составе проводила путешественника в путь.

— Прощай, чужеземец, — напутствовал его вожак. — Если захочешь, то прилетай к нам в гости! Мы всегда тебе будем рады. Так хочется узнать, чем закончится ваша экспедиция!

Наш попугай обнял гаитянского, словно старого друга, почесал своим клювом большой клюв вожака и перья на его шее. «Ой! Кажется, я дичаю, — мелькнула мысль в голове у Гогеля. — Поживешь с ними — и разучиться думать!»

После ритуала прощания все попугаи как по команде взмахнули крыльями и взлетели. Они совершили круг над лесом и устремились к побережью.

Непоседе Василиску наскучило торчать на мачте. Он устал скакать по вантам, качаться на канатах. От высоты у кота закружилась голова, и его слегка подташнивало. Да, бывает и у котов голова кружится, особенно у таких умных! А может, это всё от голода? С такой едой долго не протянешь. Даже не понятно завтрак это был или обед? И будет ли вообще обед с таким коком, как крыс…

Кот представил себе на минуту большую свежую серебристую рыбину, и у него снова закружилась голова. Сколько можно ждать милости от природы? И он решил сам поймать рыбу. Василиск спустился вниз и прошелся по палубе. Сунул нос в трюм, заглянул в каюты и в одной из них нашел снасти. Там был целый запас: разной толщины лески и крючки разной величины, поплавки, грузила. Не было лишь удилищ. Но сойдет и так.

Кот собрал все трофеи и вынес их на палубу. Разложил снасти перед собой и начал соображать, что к чему. Теоретически он знал, как ловить рыбу: видел по телевизору, как это делают люди. Сначала Василиск выбрал крючок побольше, а леску потоньше. Мимо проходила Потеряшка со шваброй. Юля посмотрела на начинающего рыболова и спросила:

— Прикольно! Ты кого собираешься поймать, акулу или кита?

— Почему сразу кита?

— Таким огромным крючком только китов и ловить. Посуди сам, как такая крупная железяка в пасть к небольшой рыбешке влезет? — Девочка улыбнулась и пошла дальше наводить чистоту на яхте.

Кот прикинул: а хватит ли у него сил тащить из воды огромного тунца или макрель и сразу передумал ловить большую рыбу. А на Юляшку кот обиделся. «Подумаешь, задавака! Вместо помощи только насмешки. Вот наловлю рыбы и ни с кем не поделюсь».

Василиск взял маленький крючок, но тут порыв сильного ветра скинул тонкую леску за борт. Наш теоретик-рыболов взвыл от досады. Тогда он взял ту леску, что потолще, и начал пытаться продеть её сквозь ушко крючка. Но все попытки закончились ничем: то крючок падал на палубу, то леска. Вы спросите почему? А вы видели пальцы у кота? Только лапы и когти!

Кот даже вспотел от напряжения. Внезапно за спиной Василиска раздался бесстрастный металлический смех. Он быстро обернулся, выгнул спину, дернул сердито хвостом и зашипел. У мачты стоял сияющий Мерцалкин и трясся от смеха. Робот уже еле держался на своих металлических ногах, так ему было смешно. Тонкие ножки вибрировали вместе с корпусом.

— Чего смеёшься, ходячий ноутбук?

— Ты бы ещё канат пытался продеть в крючок…

Василиск снова поднес крючок к глазам, посмотрел на него, затем на леску и едва не заплакал. Ничего-то у него не получалось.

— Эх, ты — горе луковое.

— Отстань! Я лук не ем! — огрызнулся кот.