Николай Прокудин - Юляшка-Потеряшка находит друзей [СИ]

— Ура! Это, конечно же, они! — закричала Юлечка. — Красивая пара — это точно мои папа и мама! Где это случилось, дядя Сева? Как давно?

— Не помню. Мы, корабельные часов не наблюдаем. Знаю только, что кораблекрушение давно было. Надувной плотик истрепало о рифы, и я некоторое время жил на необитаемом острове, пока не соорудил себе большой плот из стволов пальм… А где это произошло? М-м-м, где-где… Где-то в теплых морях — это точно.

Появившийся на палубе мудрый Гогель выслушал еще раз историю корабельного и обратился к Потеряшке:

— Девочка, угомонись! Перестань расспрашивать беднягу. Его надо для начала накормить, напоить, спать уложить! Утро вечера мудренее. А завтра на свежую голову он, возможно, все вспомнит. Кот, живо завтрак гостю!

— Эй! Незваный гость, сосиски будешь? — деловито спросил высунувшийся из норки Крыс.

— Свят, свят! — перекрестился корабельный. — Крыса говорящая! О, ужас! Мне ничего не почудилось? У меня с головой все в порядке?

— Так я не понял! — обиделся Амадеус. — Мы будем кушать или глупые вопросы задавать? С головой у тебя, дядя, полный порядок! Да будет вам известно, на нашем корабле говорят все: люди, звери и даже телевизоры! Чтобы при встрече не удивляться, предупреждаю: ходит тут один такой, Мерцалкиным себя называет…

— Какое интересное судно! — восхитился Сева-корабельный. — Я определенно на нем задержусь! Мне у вас на «Жемчужине» начинает нравиться…

— А после вкусных котлет и сосисок тебе еще больше захочется остаться! — усмехнулся Василиск. — Корабельные сосиски едят?

— Конечно едят! — воскликнул Сева. — И котлеты, и сардельки тоже!

«Надо же, настоящая нежить! Как в сказках Гоголя! — потряс рыжей головой кот, пытаясь избавиться от видения. — Хм-м… корабельный… С ума сойти! Никогда раньше о таком не слышал. Однако, Сева, с тебя ручьями стекает вода, и сейчас ты больше похож на водяного».

— За мной! — скомандовал кот.

Сева отряхнулся от воды, словно большая собака и, громко чихая, прошлепал босыми мокрыми ногами следом за Василиском на камбуз, а Крыс засеменил за ним. Юля схватила швабру и принялась по-хозяйски убирать палубу. Забавно: бестелесный корабельный оставил на палубе полнее реальные мокрые следы.

Осторожный Василиск повел гостя окольными путями, опасаясь, что кто-нибудь заметит следы пребывания на судне Севы — корабельного безбилетника. Но как ни пытался кот обойти все людные места, все равно он наткнулся на человека. Механику Шарову после душного машинного отделения вздумалось подышать свежим воздухом. Заметив кота, он поманил его:

— Киса-киса! Иди сюда!

Пришлось Василиску подчиниться, надо же как-то отвлечь механика, вдруг Шаров заметит странным образом появляющиеся следы. Человека нет, а следы есть. Кот подошел к механику и подставил спину под большую ладонь. Мордочку кот отвернул в сторону, чтобы не вдыхать противный запах солярки. Да и потом, разве это приятно, когда тебе чешут подбородок шершавыми, словно наждачная бумага, пальцами? Хитрый Василиск из приличия потерся о ноги Шарова, чтобы отвлечь его от следов Севы корабельного. Но механик так устал от работы, что ничего не заметил.

— Странно, — тихо сказал кот, обращаясь к невидимому собеседнику. — Как это глазастый механик тебя не заметил?

— А я умею мимикрировать, — пояснил корабельный. — Сейчас ты видишь меня, только потому, что я позволяю себя видеть. Когда надо, в случае опасности, я полностью сливаюсь с окружающей средой. Вот сейчас я, как хамелеон, сольюсь с обстановкой и стану совершенно невидимым.

— Ой, нет! Лучше будь переменчивым, полупрозрачным и исчезай лишь при появлении матросов. Я не могу разговаривать с невидимкой и чувствовать, будто я болтаю со стеной! Надо же — настоящее привидение на борту!

Сева Рябоконь хоть и назывался «корабельным», но ел как заправский «столовский». Он мигом проглотил полновесную порцию, состоявшую из шести сосисок и десятка котлет, а затем умял целиком нарезной батон. Все эту прорву еды корабельный запил четырьмя стаканами компота и двумя стаканами киселя.

— Не наелся? И куда же в тебя помещается? — поинтересовался Василиск, хмуро наблюдая, как в желудке корабельного исчезает обед экипажа.

Сева обиделся, отставил в сторону четвертый стакан киселя и спросил:

— Тебе жалко, да? Я не ел сосисок много месяцев! И вкус котлет почти забыл. А это моя самая любимая еда…

— Лучше бы ты был вегетарианцем и ел морковку и капусту, — буркнул кот.

— На растительной пище в море долго не протянешь, — парировал корабельный.

— Мне не жалко, просто боюсь, что сегодня матросы останутся без завтрака и обеда…

Сева застыдился и густо покраснел. Он вдруг снова стал невидимым, вернее, попытался стать, но вот потеха: на этот раз корабельному совсем исчезнуть не удалось. На том месте, где только что был Сева Рябоконь, в воздухе на уровне его живота висела емкость, и в ней, в компоте и киселе бултыхались, словно в аквариуме, сосиски и котлеты.

— Прекрати! Сейчас же стань прежним! Иначе мне будет дурно от такого отвратительного зрелища! — заорал кот диким голосом. Пока Сева становился видимым, впечатлительный Василиск успел упасть в обморок.

— Спокойствие! Без паники! Можно открывать глаза! — произнес корабельный и ласково погладил Василиска почти материализовавшейся рукой.

— Больше так не шути! За мной! — простонал кот и побежал прочь с камбуза. Сева Рябоконь виновато вздохнул, тряхнул густой шевелюрой и потопал за ним.

Василиск подвел корабельного к люку, ведущему в самый темный трюм на корабле, они спустились по трапу вниз. Здесь кот передал корабельного с рук на руки, вернее, с лап на лапы Амадеусу, а сам поднялся на палубу подышать свежим воздухом после всех потрясений. Крыс определил Севе для жилья сухую и теплую каптерку, заполненную ветошью, и вернулся в свою нору.

Так на «Жемчужине» появился настоящий корабельный — еще один необычный обитатель этого судна. День проходил за днем. Вскоре оказалось, что нежить Сева Рябоконь сумел переболтать самого попугая! Настоящий краснобай! Бедняга Гогель злился, надувался, топорщил перья и был вынужден при появлении корабельного замолкать и скрываться от словоохотливого конкурента в каюте капитана.

Однажды утром на горизонте показалась тонкая полоска земли. Это был остров Гаити. Капитан, опасаясь посадить судно на мель, решил бросить якорь посреди бухты, без захода в мелководный порт. Пока матросы корабля и толпа чернокожих докеров грузили мешки на многочисленные плоты и лодки, капитан по настойчивой просьбе Юляшки разрешил ей в сопровождении Шницелева отправиться в портовый город. Задача коку ставилась следующая: попытаться разузнать хоть что-нибудь о кораблекрушениях, которые произошли год назад. Времени на вылазку в город капитан Шромм выделил только до ужина.