Джонатан Франклин - 438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

После еды Альваренга почувствовал прилив сил, не только из-за сытости, но и потому, что его не зарезали, как он того опасался. Едва он справился со страхом перед кровожадными каннибалами тихоокеанских островов, тут же родился новый: он боялся оставаться на одном месте. Для Альваренги движение было залогом поддержания здравомыслия. ПРОДОЛЖАТЬ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ ПРИВЫЧЕК, УСВОЕННЫХ ЗА ГОД СИДЯЧЕЙ ЖИЗНИ В МОРЕ, ДАЖЕ В ТЕЧЕНИЕ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ, БЫЛО ДЛЯ НЕГО ПОДОБНО САМОУБИЙСТВУ. Инстинкт перелетной птицы, человека перекати-поле велел ему оставить безопасный кров новообретенного убежища и отправиться куда-нибудь. «Я никак не мог успокоиться и усидеть на месте. После завтрака мне захотелось выйти наружу и пойти куда глаза глядят. Все равно куда. Я подошел к самой кромке воды, но испугался, что могу утонуть. Было неимоверно страшно. Но я даже не мог вернуться в дом. Хозяевам пришлось помочь мне».

Альваренга не провел и трех часов под гостеприимным кровом Эми и Рассела, как они уже начали забивать птицу, намереваясь приготовить еще один обед для своего неожиданного гостя. Эми наливала ему один стакан свежего кокосового молока за другим. Хоть сальвадорец того и не знал, он был прибит к берегу островка Тайл, входящего в большой атолл. Эбон — южная оконечность архипелага, состоящего из 1156 островов, входящих в Республику Маршалловы Острова, одну из самых отдаленных точек на карте мира. Здесь практически отсутствует сообщение с остальным миром по воздуху, а отправившемуся на лодке из Эбона в поисках земли придется проплыть 4000 миль на северо-восток до Аляски или 2450 миль на юго-запад до Брисбена, Австралия. Если бы Альваренгу пронесло мимо атолла Эбон, ему бы пришлось дрейфовать до самой Северной Австралии или до берегов Папуа — Новой Гвинеи, но, скорее всего, он бы проплыл еще 3000 миль до восточного побережья Филиппин.

«На Маршалловых островах есть давнишняя традиция делиться едой, — объясняет Джек Ниденталь, режиссер-документалист, прибывший на архипелаг с Корпусом мира в 1981 году да так и осевший там. — Ежегодные засушливые сезоны и отдаленная природа островной цивилизации давно приучили жителей этих земель выживать в суровых условиях, а также быть радушными хозяевами. Многие традиции в их культуре связаны с едой. Бывают моменты, когда еда заканчивается. Тогда с тобой делятся ею. Это важная составляющая жизни на островах Тихого океана. Мне приходилось пробовать много странных блюд на отдаленных архипелагах, просто потому что их предлагали. Очень скоро понимаешь, что нельзя отказываться от предложенной пищи. Это все равно что сказать: “Я ненавижу тебя”».

Утолив голод, Альваренга попытался наладить контакт с хозяевами дома. Жестами он показал, что раньше был коротко острижен и без бороды. Он также дал понять, что был более плотным и здоровым. Он указал на знак птицы, потом показал на огонь, пытаясь объяснить хозяевам, что долгое время жил без огня. Он хотел сказать, что питался сырым птичьим мясом. Альваренга нарисовал лодку, человека и берег, но потом оставил бесполезные попытки. Как он мог объяснить, что проплыл 7000 миль, при помощи одних только сухих цифр? Его нетерпение нарастало. Отчаявшийся рыбак начал кричать по-испански. Бог привел его в этот тропически оазис, так почему же он не дал возможности просто поговорить с приютившими его людьми? ВСЮ ЖИЗНЬ ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК ПОМОГАЛ ЕМУ ВЫБИРАТЬСЯ ИЗ РАЗНЫХ СИТУАЦИЙ: ОБЪЯСНИТЬСЯ С ПРОДАЖНЫМИ ПОЛИЦЕЙСКИМИ ИЛИ ЗАЛЕЗТЬ ПОД ЮБКУ КАКОЙ-НИБУДЬ КРАСАВИЦЫ, НО ТЕПЕРЬ АЛЬВАРЕНГА БЫЛ НЕСПОСОБЕН СООБЩИТЬ ДАЖЕ ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ ВЕЩИ. Он попросил у Эми и Рассела лекарства, а потом захотел, чтобы те послали за врачом. «Обезболивающее. Дайте мне обезболивающее», — умолял Альваренга. Хозяева дома улыбались и приветливо кивали головами. «Хотя мы не понимали друг друга, я начал говорить и не мог остановиться, — рассказывает Альваренга. — Чем больше я говорил, тем чаще мы все смеялись. Я не знал, почему смеются эти двое. Я же смеялся потому, что был рад своему чудесному спасению».

Эми постелила циновку размером с кровать и накрыла ее простыней. Она поместила эту импровизированную постель на землю под навесом крыши. Дождь к тому времени прекратился. Начался отлив, и вода отступила, открывая белый песчаный пляж. Эми дала Альваренге подушку и предложила отдохнуть. «Моя душа была полна счастья. Я думал о том, как же меняется жизнь, когда ты оказываешься среди людей». У Альваренги была крыша над головой, подушка, и он лежал на твердой земле. «Я подумал: как хорошо, — рассказывает он. — Я закрыл глаза. Я отгородился от мира». Он проснулся, чтобы помочиться под деревом. «Я смотрел на мочу и вспоминал, как пил ее».

Хотя был день, Альваренга попросил, чтобы Эми оставила свет включенным рядом с его импровизированной кроватью. «Я спал и спал, — рассказывает он. — Наконец-то за бортом не плескался океан. Проснувшись, я попросил найти мою выброшенную на берег лодку, но они не поняли меня».

Тогда Альваренга нарисовал на листе бумаги лодку. «И тут мы поняли, что он пытается разговаривать с нами, — делится впечатлениями Эми. — И Рассел отправился в том направлении, куда указывал подобранный нами человек».

Пока муж отсутствовал, Эми положила на тарелку риса с цыпленком и знаком велела гостю воздать благодарность Господу за ниспосланную еду. Альваренга помолился, потом вывалил целую гору соли на блюдо и принялся есть. Любую специю, имевшуюся в ящиках Эми, он сыпал себе в тарелку. «Я не пользовался ни вилкой, ни ложкой. Все это было так неудобно, — объясняет он. — Я заталкивал пищу в рот обеими руками. Она угощала меня ланчем дважды, но я так и не мог утолить свой голод».

После третьего приема пищи за последние шесть часов Альваренга выпил чашку кофе. Эми беспокоилась, как бы этот дикарь не объелся. Ему может стать плохо от такого количества еды. Женщина уговаривала его остановиться и успокоиться. Поев, Альваренга увидел мешок с табаком и попросил дать ему несколько листьев. Он свернул большущую сигару и закурил впервые после того, как затянулся последним косячком марихуаны в лагуне Коста-Асуль. С непривычки он чуть было не упал без чувств. Эми смотрела на него в величайшем удивлении.

Через какое-то время вернулся Рассел и сказал, что лодку выбросило на берег на соседнем острове. Нужно было подождать прилива, чтобы забрать ее. «После того как мы поели, я взяла бумагу, маркер и пододвинула их к нашему гостю, — вспоминает Эми. — Я хотела, чтобы он написал что-нибудь для местного консула в доказательство того, что мы обнаружили человека, которого прибило к берегу».

Рассел и Эми могли точно сказать, что незнакомец держит ручку очень неумело, да и пишет кое-как. Буквы были большими и корявыми, как будто их выводил первоклассник. Они дали ему толстый черный фломастер, чтобы написанное легче было разобрать. Даже если бы они понимали по-испански, они бы мало что вынесли из каракулей Альваренги, похожих на японские иероглифы.