Джонатан Франклин - 438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

Джеклик пригласил парикмахера в номер. Когда Альваренгу подстригли и побрили, он обрел свой прежний облик. Сальвадор улыбнулся, когда тот закончил свою работу. Он стал трогать свое лицо с благоговением. Было похоже на то, что постепенно он обретает себя.

Из окон номера Альваренги открывался вид на лагуну, и он не мог избавиться от чувства, что находится в ловушке. Шон Кокс вспоминает: «Он открывал жалюзи, видел воду и издавал недовольный возглас. “Какой отвратительный вид! — говорил он. Потом закрывал занавески и добавлял: — Как я устал от всего”».

Альваренга все время просил, чтобы ему принесли шоколада, сигарет и чипсов. Его просьбы исполняли. «Я был уверен, что у него проблемы с желудком, — делится Кокс. — Возможно, я допускал ошибку, идя у него на поводу, но я давал ему любую пищу, какую он хотел».

Когда новая волна историй о чудесном спасении рыбака захлестнула мир, одна четырнадцатилетняя девушка, проживающая в Сальвадоре, бродя по просторам Интернета, как-то раз наткнулась на имя Хосе Сальвадора Альваренги. Такая же фамилия была у ее кузины Фатимы, в данный момент готовившей обед со своей бабушкой в доме у моря в Гарита-Пальмера, Республика Сальвадор. «ФАТИМА, ИДИ-КА ВЗГЛЯНИ НА ЭТО! — ВОСКЛИКНУЛА ОНА. — ТУТ ПИШУТ ПРО ПАРНЯ С ТАКОЙ ЖЕ ФАМИЛИЕЙ, КАК У ТЕБЯ. УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ОН ТВОЙ ОТЕЦ».

Фатима не верила в новость до тех пор, пока мать не взглянула на фотографию и не узнала руки Альваренги. Фатима начала плакать. «Бог услышал мои молитвы! Наконец-то я встречусь со своим отцом, — повторяла она. — Я сказала себе: как же это страшно. Потом заплакала. Я смотрела на своего отца и думала о том, что ему пришлось перенести там, в океане».

Через несколько дней Альваренгу тайно вывезли из отеля в правительственный офис, чтобы он мог пообщаться по видеосвязи со своей семьей, приехавшей специально для этого в столицу Сальвадора, в Министерство иностранных дел. В последний раз Альваренга видел своих родителей семь лет назад, когда ненадолго приезжал к ним. Фатима вместе со своей матерью жила тогда в Гватемале. Получается, Альваренга не видел дочь почти с самого рождения, с тех пор как бросил семью 14 лет назад. Теперь она была девушкой-подростком. Сама мысль о воссоединении с взрослой дочерью наполнила его глаза слезами счастья. А что, если она не простит его? Как она отреагирует, когда увидит своего пропавшего, пусть и знаменитого на весь мир, отца? Признает ли она его отцом или увидит перед собой неудачника и авантюриста? «Я даже не мог говорить от волнения. Все это было слишком для меня, — вспоминает свои ощущения Альваренга. — Моя мама, дочь, отец смотрели на меня. Я не мог поверить, что это действительно происходит».

Фатима смотрела недоверчивым взглядом. «И это мой отец?» — как бы говорила она. «Он был гладко выбрит и сказал “Привет!” — а потом начал плакать, — вспоминает Фатима. — Я не могла поверить, что действительно вижу своего отца. Моя мечта исполнилась». Это сложно было назвать беседой. Все плакали. Все чувствовали себя неловко. Альваренга был не готов к еще одному потрясению своего и без того неустойчивого мира. «Все меня пугало. Я просто дрожал от страха. Я много плакал в те дни», — делится он. Его постоянно преследовали папарацци. Он прозвал репортеров тараканами. Перед тем как выйти из номера, он просил кого-нибудь из помощников посмотреть, нет ли в коридоре тараканов.

Стив Каллахан, автор книги «В свободном плавании», пережил нечто подобное, когда вернулся в Соединенные Штаты после дрейфа по Атлантическому океану на крошечном надувном плоту. «Эти репортеры похожи на стаю голодных акул. Они все время кружат поблизости. И не исчезают, пока не оторвут от тебя кусок, не получат нужные сведения. А ты потом чувствуешь себя использованным, выжатым как лимон».

Между тем состояние здоровья Альваренги постепенно ухудшалось. Отеки на ногах не проходили. Коленные суставы так раздулись, что он с трудом мог ходить. Волонтер, делавший Альваренге массаж ног, вспоминает: «Кожа у него была как у куклы Барби. Какой-то неестественной, будто из пластмассы. Бедняга не мог двигаться. Я видел, как ему плохо».

Спустя 11 дней пребывания на Маршалловых островах врачи решили, что здоровье Альваренги достаточно стабилизировалось, чтобы ему можно было разрешить перелет в Сальвадор. Посольство США организовало ему особые условия, включая посадку с трапа, освобождение от досмотра и медосмотр между перелетами — на Гавайях и в Лос-Анджелесе. Для сезонного туриста дорога была бы невыносимой: 15 часов в полете и еще столько же ожидания между рейсами. А ведь Альваренга летел на самолете впервые в жизни. «Это был мой первый полет. Мне очень не хотелось заходить в самолет, — рассказывал потом Альваренга. — Я спасся от неминуемой смерти в море, а теперь опять должен был подвергать себя необоснованному риску».

Когда Альваренга поднялся на борт, тут же откуда ни возьмись появилась группа журналистов, желающих раздобыть новые сведения о знаменитом робинзоне. Не важно, что сальвадорец едва мог говорить и у него голова шла кругом от всех этих встреч, бесед и шума. Репортеры набросились на полуживого рыбака. Отсутствие новых интервью в течение последних двух недель только подогрело интерес к его персоне. Они наклонялись к нему, снимали, щелкали затворами, игнорируя все просьбы отойти и оставить его в покое.

Альваренга надел наушники. Его телохранитель находился рядом, а журналисты толклись тут же, поджидая удачного момента, чтобы подобраться к рыбаку. Альваренга чуть не выпрыгнул из кресла, когда услышал рев моторов лайнера, и начал дрожать от страха. «Он очень нервничал, — рассказывает Диего Дальтон, сальвадорский дипломат, сопровождавший рыбака. — Когда колеса самолета оторвались от земли, он вцепился в ручки своего кресла».

Когда самолет был в небе, Альваренга наблюдал в иллюминатор, как мимо проплывает земля и начинается открытый океан. Тут ему пришла мысль, что он снова может попасть в ловушку. Что, если самолет упадет в воду? Осознав это, Альваренга заволновался. Тогда Дальтон задернул занавески и включил музыку. Однако Альваренга не мог не смотреть вниз. Его обуревали страх и любопытство. «Я вспоминал, как дрефовал через океан, — рассказывает он. — Мой мозг вскипел. Я вдруг вообразил, что могу видеть маленькие лодки там, далеко внизу».

Покинув Гавайи, Альваренга полетел в Лос-Анджелес, где переночевал в отеле. Большая часть репортеров потеряла его след, но на конечном отрезке путешествия в соседнем ряду снова сидели два журналиста. Как только Альваренга поднялся на борт, они включили камеры и начали снимать. Дальтон попросил их оставить Альваренгу в покое, так как тот был слаб и нуждался в тишине и отдыхе. Однако репортеры отказались выключить камеры. Дальтон обратился за помощью к пилоту Карлосу Дардано. Тот вышел к наглым журналистам с гневной речью: «Ребята, вы летите бизнес-классом, так и ведите себя как пассажиры бизнес-класса». Дардано стал бранить удивленных репортеров: «Если я захочу, то ссажу вас с самолета. И мне все равно, что вы заплатили за билет из собственного кармана. Ведите себя прилично и дайте пассажиру спокойно долететь до места назначения».