Ричард Реган - К востоку от Малакки [ЛП]

Но вот второй помощник, Дэвид Гриффит, чуть не оказался в беде.

Мне нравился Гриффит, но всеобщим любимчиком он не был. Сын шахтера с долины Ронда, сложением он походил на игрока в регби, а задумчивое выражение смуглого лица делало его привлекательным для большинства женщин.

Но предпочтения Гриффита были направлены в другую сторону. Это не было совсем уж необычным среди моряков, на многих судах можно было встретить одного-двух подобных ему. Но в тесном закрытом шахтерском сообществе? Гриффита там никогда бы не приняли в таком качестве, и он уговорил отца помочь ему с ученичеством на судне одного валлийского судовладельца. Смелое решение для парня, выросшего среди холмов и терриконов Южного Уэльса, но оказавшееся правильным — он стал хорошим офицером, по крайней мере, в большинстве случаев.

Для любого человека достаточно трудно месяцами жить на небольшом пароходе бок о бок с толпой людей, общаться с которыми, при других обстоятельствах, он бы побрезговал, к тому же скрывая правду о себе. Думаю, что все мы в той или иной степени делаем то же самое, но Гриффиту было особенно тяжело страдать от грубых шуток и оскорблений от мужчин, для которых гомосексуальность была поводом для раздражения или для грубых шуток. И иногда предохранительный клапан срабатывал. Если достаточно часто задирать человека, то он либо ломается, либо учится драться. В покрытых сажей переулках шахтерских поселков, в темных задворках припортовых пивбаров, в пропахших ромом азиатских притонах Дэвид Гриффит учился драться. И драться грязно, когда это было необходимо. Он никогда не ходил на берег без ножа, складного или выкидного. Но чем меньше я знал об этом, тем лучше.

И как я сказал секретарю гильдии в баре "Ройал-Джордж", мне нравятся люди, которые умеют постоять за себя. Побережье Китая было не самым законопослушным среди других омываемых приливами берегов. Хотя официально власти смотрели хмуро на бизнес, который мы порой вели, но среди таможенных офицеров было множество продажных — кривых как задняя нога собаки — душ, за мзду готовых вовремя посмотреть в сторону. И если вы думаете, что пиратство вышло из моды с тех пор, как типы вроде Моргана и Черной Бороды сошли со сцены, то вы просто не видели обстановки в китайских морях. Не единожды нам приходилось отбивать попытки абордажа. Например, когда мы стояли на якоре напротив одного торгового сеттльмента на Борнео, нас окружило множество лодок морских даяков, готовых перерезать нам глотки, если мы не отдадим им деньги и ценности. Они остались с пустыми руками — и нет, наши глотки остались целыми. Я ценил людей, которые могут постоять за себя, при условии, что они не создают неприятностей на борту судна.

Таким образом, сумев найти замену третьему помощнику, я совсем не радовался перспективе потерять второго помощника.

В конце этого жаркого палящего летнего дня с юга пришел шквал свежего ветра, который принес долгожданное облегчение как экипажу, так и усталым потным докерам, устремившимся прочь от верфей в конце своей рабочей смены. Лотер разрешил Гриффиту сойти на берег в шестнадцать часов, после его вахты, с тем, чтобы тот вернулся на борт к двадцати двум часам. Шести часов вполне достаточно, чтобы насладиться несколькими кружками пива и перекусить в одной из местных кафешек — или найти себе партнера, готового обойтись без продолжительных предварительных игр — и вернуться назад для участия в подготовке судна к выходу в море.

Должно было быть достаточно! Если бы я имел доллар каждый раз, когда что-то "должно было быть"!

Было уже ближе к двадцати трем, когда Лотер заметил его поднимающимся на борт, с манжетами куртки и рубашки на правой руке залитыми кровью. Мне следовало сходить к воротам дока и позвонить в полицию, ведь так должен поступить законопослушный капитан, правда? Однако теперь здесь, на востоке, закон частенько был тем, что ты смог сделать своими кулаками или чем попадется под руки. Выслушав невнятное бормотание Гриффита, я приказал ему заткнуться и привести себя в порядок. Если полиция явится до нашего отхода, то такова его судьба. Если нет — что ж, время и расстояние имеют привычку бросать иной свет на произошедшие события.

Я стремился как можно быстрее покинуть порт, а в ноль-ноль тридцать, назначенное время отхода, не было видно ни единого признака прибытия лоцмана. Я нетерпеливо расхаживал по затененной рулевой рубке. Прохлада ночи была резким контрастом жаре прошедшего дня, и рулевой-китаец, терпеливо стоявший у штурвала, натянул выцветшую хлопчатобумажную куртку для защиты от холода. На крыле мостика вспыхнула спичка, освещая лицо Лотера, и я почувствовал едкую вонь яванской сигары. Я только собрался закурить сигарету, как услышал топанье ног на трапе, ведущем со шлюпочной палубы, и в сопровождении матроса-китайца в рубке появилась фигура в морском мундире.

— Прошу простить за небольшое опоздание, капитан. Как вижу, вы готовы и буксир на месте.

— Доброе утро, мистер лоцман. — Я постарался скрыть свое раздражение. — Да, мы оставили по одному швартову с бака и кормы, и на баке приняли конец с буксира.

— Отлично, капитан. Отдавайте все швартовы.

— Отдать носовой и кормовой! — повторил команду Лотер, звякнул швартовый телеграф, и мы с лоцманом вышли на крыло мостика.

С бака и кормы пришли доклады, что за бортом чисто, лоцман приказал дать малый вперед, из трубы повалил густой сизый дым, в котором проскакивали огненные искры. Сквозь подошвы я почувствовал вибрацию палубы, когда гигантские поршни паровой машины начали свое возвратно-поступательное движение, а винт вспенил темную мрачную портовую воду.

Медленно, как бы не желая отрываться от земли, пароход развернулся носом на выход из бухты и двинулся мимо пирсов Пирмонта, на каждом из которых темнели силуэты спящих судов. Продолжительный сигнал лоцманского свистка дал команду шкиперу буксира отдать буксирный трос. Когда буксир остался позади, мы обогнули мыс Миллерс-Пойнт и прошли под недавно сооруженным мостом Сидней-Харбор-Бридж, нависающим в темноте над нашими головами. Оставив за кормой мост, мы проскользнули мимо стоявшего посреди гавани приземистого орудийного форта Деннисон. Его зловещие батареи темнели на фоне мерцающих огней района Сидней-Коув, а справа вдали успокаивающе выступал мощный силуэт линейного корабля, стоявшего у военной базы Гарден-Айленд.

Прибавив ход, мы пересекли бухту Роуз-Бей, далее обогнули покрытые лесом темные утесы Бредлис-Хед, оставляя за кормой идеальную дугу бело-пенного кильватерного следа на спокойной чернильно-черной воде, и на прямом курсе пересекли вход в гавань Миддл-Харбор. Затем, приближаясь к океану между старыми хранителями узкого входа в Порт-Джексон, судно приподняло нос на невысокой зыби словно лошадь, поднимающая голову в предвкушении начала охоты. Массивные черные скалы мыса Норт-Хед молчаливо скользнули вдоль левого борта, а справа, с оконечности мыса Саут-Хед, подбадривающе моргал маяк Хорнби.