Алексей Лавров - Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал

21 – 23 марта Михаил Петрович занимался поисками острова Компанейского, якобы открытого испанцами, но ему повезло не больше, чем его начальнику. 22-го в 18.30 достигли точки, в которой этот остров (Company’s Island) был обозначен на вышеупомянутой английской карте, да ещё с двумя меньшими островами, прилегавшими к нему с запада (широта 49°39’ южная, долгота 142°47‘ восточная) – и не обнаружили ничего, кроме водорослей и летающих в небе поморников. Решив проверить, не свидетельствуют ли эти растения и птицы о близости берега, продвинулись утром 23 марта (4 апреля) к востоку ещё на 2,5 градуса, но так и не увидели никакого острова. После этого Лазарев оставил поиски и пошёл к Вандименовой земле. Он с самого начала не верил, что злополучный остров удастся отыскать, потому что знал, с какими ошибками указывали испанские мореплаватели прошлых веков координаты даже действительно найденных ими земель, а реальность открытия острова Компанейского как минимум вызывала сомнения.

После того, как 27 марта миновали берега Тасмании (Вандименовой земли), их периодически задерживали то штили, то противные ветра. Австралийский берег «усмотрели» на рассвете 2 (14) апреля – это был мыс Георгия рядом с заливом Джарвиса. И тут выяснилось, что за последние сутки «Мирный» был отнесён на 37 миль (68,56 км) к югу противодействующим течением. Ночью, пережидая штиль напротив оконечности, названной обнаружившим её капитаном Куком Красной, видели на берегу огонь, «вероятно, – предположил Лазарев, – разведённый дикими новоголландцами (аборигенами Австралии – А.Л.), ибо в сих местах не было английских селений».

«Переменные тихие ветры, штили и течение, действовавшее к югу, причиною, что мы достигли к Порт-Жаксону не прежде ночи 6-го числа (18-го – А.Л.), – сообщал в донесении Михаил Петрович, – и тогда, …при сделавшемся безветрии, положили якорь во внутренности залива на глубине семнадцати сажен (31,11 м – А.Л.), грунт был белый песок… В 8 часов следующего утра при NW ветре и приливе снялись с якоря и лавировали в заливе до двух с половиною часов пополудни; внезапно переменившийся ветр доставил нам удовольствие вскоре бросить якорь вблизи шлюпа «Восток»…»

Приходом «Мирного» в гавань Сиднея завершился первый этап русской антарктической экспедиции. Главнейшая её цель была уже достигнута, но поскольку на кораблях об этом не знали, а если кто и догадывался, то не вполне доверял своей интуиции, наши исследователи готовились к новому «вояжу» в южные полярные моря.

Губернатор провинции Новый Южный Уэльс Маквари (Маккуори), комендант порта Пайпер и другие представители британской колониальной администрации оказали русским морякам самый радушный приём. Стоянкой воспользовались для лечения больных, приобретения еды, дров и пресной воды, астрономических наблюдений и, конечно, приведения судов в порядок.

Во время прилива М.П.Лазарев поместил свой «Мирный» носом на мель в бухте неподалёку от разбитого нашими путешественниками на берегу лагеря. Как мы помним, шлюп ударился форштевнем о льдину в самом начале января 1820 г, незадолго до исторического открытия 48. С отливом место в носовой части, где льдина выломала кусок форштевня длиной примерно в 4,5 фута (1,37 м), оказалось вне воды. Повреждение удалось устранить силами мастеровых с обоих судов, не прибегая к помощи английских рабочих, которых предложил прислать губернатор.

У «Востока» тоже приподняли нос, максимально разгрузив судно спереди, и те же мастера залатали бреши в медной обшивке подводной части корпуса флагманского шлюпа. Это повреждение не было по-настоящему серьёзным: гораздо большее беспокойство вызывала у капитана «Востока» Беллинсгаузена трещина в степсе бушприта его корабля, т.е. в гнезде, в которое бушприт был вставлен нижним концом. Поскольку бушприт – это выступающий вперёд носовой наклонный рангоутный брус, служащий для отдаления центра парусности от центра тяжести судна, а также для поддержания передней (фок-) мачты и установки треугольных парусов, необходимых, в частности, в штормовую погоду, ненадёжность такого важного элемента рангоута может иметь в плавании, мягко говоря, очень серьёзные последствия… Между тем дерева, нужного для изготовления нового степса, не было ни в лесах поблизости, ни в местном адмиралтействе. Пришлось подкрепить старый толстыми железными обоймами с обеих сторон и упереть сзади двумя длинными кницами 49наискось. «Я полгал, – писал Беллинсгаузен, – что с сим подкреплением степс будет, наверно, крепче всякого нового…».

Если Рио-де-Жанейро произвёл на наших мореплавателей впечатление, скажем так, неоднозначное 50, то в данных ими характеристиках увиденного в Порт-Джексоне преобладают, несомненно, положительные оценки. В частности, Беллинсгаузен в своей книге «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света» очень одобрительно отзывается об усилиях английских властей по организации труда и быта ссылаемых в Австралию на каторгу преступников обоего пола: «Плоды благодетельного попечения о преступниках ясно видны в Новом Южном Валлисе (провинция, а сегодня – штат Новый Южный Уэльс – А.Л.); многие из них сделались добрыми гражданами и даже служат образцами честности». А о тех ссыльных, которые, напротив, «под защитою вольностей (в возмездие за невольничество), придумывают, как бы без наказания совершать различные преступления», Фаддей Фаддеевич делает оговорку: «исключая разбоя и грабительства».

Симпатизирует он и попыткам миссионеров и колониальной администрации организовывать обучение и воспитание детей туземцев в соответствии с канонами тогдашней английской педагогики, сожалея при этом, вместе с британцами, об отсутствии у местного населения, в его массе, желания идти навстречу апологетам Просвещения.

«Нам рассказывали, что весьма затруднительно уговорить отцов, чтобы они поручили детей для воспитания в сии благодетельныя училища. Привычка к свободе и кочующая скудная их жизнь, в климате благорастворенном, кажется им драгоценна…»

А вот коренные жители Новой Голландии (Австралии) неприятно поразили наших соотечественников убожеством своего быта и дикостью нравов. Нелестную характеристику аборигенов дал мичман с «Мирного» Павел Михайлович Новосильский:

«Дикие обоего пола роста ниже среднего (Беллинсгаузен говорит «среднего» – А.Л.), худощавы,… голова у них против туловища несоразмерно велика; цвет лица и тела… почти чёрный (у Беллинсгаузена «несколько светлее арапов», т.е. негров – А.Л.); рот большой, губы толстые, нос крючком, как у попугая, в ноздри вставляют кость или кусок тростника, черты лица отвратительные… Иногда они украшают голову птичьими или рыбьими костями, хвостом собаки или зубами кенгуру; иногда же заплетают волосы, намазывая их смолистым соком растения, отчего и походят они на концы верёвок. Лицо и тело пачкают красною землёю и проводят по телу длинные белые полосы; грудь, руки и спину исчерчивают ракушками или рыбьею чешуёй… Когда юноша вступает в мужеский возраст, выбивают ему 2 передних зуба, а девушкам, в ранней их молодости, отрезывают 2 сустава мизинца на левой руке, которые будто бы мешают наматывать лесы при рыбной ловле. Девушка не исполнившая этого обряда, была бы в презрении…