Александр Балашов - Из первых уст

Через пару часов меня разбудили. Я встал разбитый. Всё тело болело, как будто по мне пошло стадо буйволов. Когда я пришел на тинг на меня посмотрели и сказали: «садись ты устал», видимо у меня видок был ещё тот. Встал старейшина и начал свою речь с вопроса: «Ты знал, что кроме двух мечей и двух щитов больше никаким оружием пользоваться нельзя, почему ты не заявил о ноже?». Я ответил, что если бы заявил, то у меня его отобрали бы, во-вторых это не оружие. Этим ножом я режу еду, точу стрелы, строгаю дерево и т.д. Многие предметы можно использовать как оружие. Например, ваш посох, мотыгу земледельца, кочергу, и другую утварь. К тому же в бою используют любой предмет, что бы поразить противника и остаться живым. «У меня всё», – сказал я и сел на место. Старейшина продолжал: «Учитывая твои доводы, и покушение на твою жизнь мы твой вопрос ставим на голосование». Я кивнул. Голосование прошло без шума. 70% проголосовало за мою правоту. «На сегодня всё», – сказал старейшина. Завтра будем избирать конунга по твоей системе. Я пошел отдыхать. Надо было поесть хорошо и поспать. Я построил дом по-русски, с печью и трубой, а не так как у викингов посереди огромный очаг. И потому подходя к дому я увидел дым из трубы – топилась печь. Зайдя в дом, я увидел Ингу. Дом был натоплен, стол накрыт. Мы ели, закусывали, болтали и в итоге она осталась у меня, хотя была девушкой. На утро я пошутил: «Ты мне не оставила выбора, придётся на тебе жениться». «Это как хочешь», – ответила она. «Хочу», – ответил я. На утро мы собрали подарки для родни и пошли свататься. Родня была немного обескуражена таким быстрым развитием событий, но были довольны. Немного обмыли это событие и пошли на выборы. Принесли три бочки. На каждой бочке имя кандидата.У каждой бочки поставили охрану. Всем жителям старше 16 лет. Раздали дощечки и объяснили что делать.

Голосование шло до вечера. Вечером по одной вскрывали бочки и пересчитывали дощечки. Я был поражён что в моей бочке оказалось подавляющее большинство дощечек примерно 70%. Я догадывался в чём тут дело. Большинство женского населения импонировали мне. На следующий день я давал клятву конунга, заверил, что буду действовать только в интересах племени. В свою очередь я потребовал, что бы мне все подчинялись и доверяли, тогда у нас будет процветание. Потом все гуляли и веселились. А на следующий день я приступил к своим обязанностям. Оппозицию я купил, кому дал доходную должность, кому надел земли, кому сосватал хорошую невесту. Я подумывал о колонизации Исландии. Но викинги не очень жаждали новых земель где нечем поживиться. После нескольких лет игнорирования восточных земель мы решили туда наведаться. Возглавил поход я сам. На четырёх драккарах мы пошли на восток, а другие четыре пошли на запад. Я второй год был конунгом, дела шли хорошо, и я просто решил прогуляться. Через пол месяца мы были в том месте, где я попал в портал. Потрясли местное население. Забрали пяток девчонок и парней. Устроили гулянку. Во время гулянки я отправился по нужде. Отошел метров 50, сделал своё дело и увидел ту расщелину, через которую попал сюда. Я опешил, прошло 10 лет. Что делать? Родители смирились с моей пропажей. Универ я не закончил. Что меня там ещё держит? А здесь я конунг процветающего клана, женат имею сына. Здесь всё хорошо. Меня трясло, мысли неслись как молнии. Я знал, что портал открыт недолго. Я повернулся спиной к расщелине и заорал: «Я викинг, я викинг!!!». Обернувшись, я не увидел расщелину и засмеялся. Я вернулся к застолью схватил молодуху оттащил в хибару и отымел её жестким способом. Она не кричала не царапалась, а когда я заглянул ей в глаза увидел звериную похоть. «Дикари», – рявкнул я и пошел дальше пьянствовать. Вернулись мы со средней добычей. С запада привезли больше. До весны у нас всё было. Я знал, что так постоянно продолжаться не может, и стал готовиться к походу в Исландию. Надо же расширять свои земли.

ЖЕСТОКОСТЬ, КРОВЬ, НЕНАВИСТЬ, МЕСТЬ.

Я родился в 1904 г. в семье Питерских интеллигентов. Отец был преподавателем в Питерском Университете, а мать была оперной певицей в Мариинском театре. Мы жили на Офицерской улице – ныне Декабристов, в десяти шагах от Мариинского театра. Жизнь шла своим чередом. Отец уезжал на работу на извозчике, мать шла пешком. После работы отец забирал её домой и вместе мы ужинали. Я, как и положено профессорскому сыну учился отлично в гимназии. Немного фехтовал на шпагах, немного боксировал, на улице немного дрался с детьми работяг и обслуги. Так-как я пошел в гимназию с 6 лет то в 1917 г. я успел её окончить. Мне было почти 14 лет.

Мы собирались уехать за границу, но тут подстрелили Ленина и начался "красный террор". У нас были припасены в тайничке и золото, и бриллианты, и деньги всякие: матери дарили, отец сам покупал по возможности. На что начать жизнь за границей у нас было. Но все пошло не так. Однажды вечером нам стали колотить прикладами в дверь. Отец почувствовал очень неладное и взял с меня клятву, что я сделаю все что он скажет, а иначе погибнет вся наша семья. Где тайник ты знаешь, сказал он, а сейчас полезай в чуланчик, и чтобы не случилось сиди там пока все не утихнет. Я попросил взять с собой мой нож, он разрешил. Сначала шли разговоры на повышенных тонах, это я слышал. Затем искали клад, и ничего найти не смогли и потому начали злиться и орать. Ломали столы, шкафы и т.д. Как потом я понял, мать сделала замечание и получила удар в лицо, что такого с ней ни разу не бывало. Отец кинулся на обидчика, но был застрелен. Вскоре затихла и мать. Начался настоящий погром. Я сидел, прижав нож к груди, обливаясь потом и трясся в лихорадке. Часа два вандалы ломали всё, потом по-видимому утомились и перешли на отцовский бар, где были почти все напитки мира. Послышался звон бокалов, звон разбитого стекла, бульканье, чавканье, затем голоса стали затихать и умолкли. Просидев еще часок, я потихоньку вылез. Лучше бы я этого не делал, а там и умер в коморке. Первое что я увидел это застреленный отец и заколотая штыком мать.

Эти трое были пьяны. Солдат лежал щекой на столе в луже водки, матрос лежал рядом на отцовском диване, чекист сидел, уткнувшись головой в руки. Этот мне показался самым опасным. Ему первому я и перерезал глотку своим ножом. Матроса я пригвоздил штыком к отцовскому дивану он даже что-то вякнул удивленно, солдату я просто воткнул нож под лопатку. Затем я закрыл двери на все запоры, уложил мать и отца на кровать, прикрыл их покрывалом и положил в руки им крестики. Достал рюкзак, гимназистский чемоданчик и всю ночь укладывал драгоценности, ценные фотографии, документы. После чего обшарил чекиста. У него оказался мандат, я его прибрал т.к. фото на нем не было. Одел свой гимназистский китель, сверху кожанку чекиста и его кепку. Поцеловал и всплакнул над родителями, взял отцовский браунинг и чекистский наган и пошел на вокзал. Легче было попасть на юг к Деникину, но я подался на восток. Во-первых, чтобы хорошо воевать и мстить врагам нужно было учиться, а во Владике брат отца преподавал в местном реальном училище по профессии "оружейник" кем я хотел и быть. Делать мощное современное оружие, чтобы громить врагов.