Артём Яковлев - Третий вариант

В тот день год назад Лидочка сказала:

– Рекомендую, Ира, сходи к Акселю. Он на всё тебе даст ответ.

Я до этого никогда не обращался к этим фокусникам. К тому же ни разу не покидал Россию и даже не видел океана. Просто так вместе всё сложилось, и немного волновался о том, как всё пройдёт у нас там.

И согласился сходить вместе с Лидочкой к этому чернокнижнику лишь от желания чем-то отблагодарить нашу бывшую одноклассницу за гостеприимство. И поддавшись на её уговоры.

Этот Лидочкин ведун Аксель бесспорно был тем ещё жулиганом! Его холёное лицо мне не понравилось сразу. Беспричинно вздохнув, он взял протянутые деньги и, не считая, сунул в задний карман. Потом устроился поудобней на своём троноподобном кресле и закатил глаза. Минуты три наверное мы с ним сидели и молчали. На его лице ничего не менялось и, когда я уже решился его побеспокоить, по лицу этого плута прокатилась какая-то волна, вроде скоротечного спазма. И он тихонько замычал. Видать, почувствовал, что уже пора начинать. Или просто решил себе значимости добавить. Мол, вон как тружусь. Гляди и радуйся, что обратился ко мне!

А потом Аксель неожиданно поднялся и стал ходить вокруг меня с закрытыми глазами. Как он мог это делать, даже не могу предположить. Но, сразу видно, гадалка-профессионал! Или гадатель…

В общем, представление удалось! Мне пришлось задвинуть ноги под свой табурет, чтобы этот профи их случайно не оттоптал.

Ходил, впрочем, он недолго. Сделал полных два круга, снова оказавшись у своего кресла, сел и открыл глаза. Рукой потёр в углах глаз, помял пальцами виски и, не глядя на меня, сказал:

– Я не гадалка, я – провидец. То, что скажу, тебе, парень, не понравится. Это напрямую коснётся близкого тебе человека. У тебя впереди, как говорится, дальняя дорога…

– Постойте, Аксель, а какого близкого человека? – перебил его я.

Дальняя дорога это само собой разумелось. Хотелось знать поконкретней, за кого из близких мне начинать беспокоиться. Я уезжаю надолго и не хочу оставлять за своей спиной руин нерешённых проблем.

– Не знаю я, а ты не перебивай! У того человека будет трудный выбор, но он решит всё сам!

«Он всё-таки ничего не знает». – решил я. А потом я обязательно спрошу у Лидочки, оставшейся сидеть за дверью, что в этих условиях значит, «даст ответ на всё». Как мне её понимать, если Аксель сам не знает о чём говорит? Он не знает даже кому и что придётся решать?

– Хоть подскажи, о каком выборе…

– Я уже сказал, трудный выбор, нетерпеливый человек! Выбор, что важнее, жизнь или что другое… Потому, что важно всё. И ты огорчишься, что тот самостоятельно выберет третий вариант…

Саша:

Отсчёт начался рано утром. Всё пошло абсолютно буднично, будто происходит что-то совершенно заурядное. Не знаю даже, чего я ожидал, то ли оркестра с военными маршами, то ли шампанского с цветами… Никто даже не улыбнулся и не похлопал по плечу. Ту большую камеру, где я находился, не открывая, деловитые парни из команды судна подцепили к крюку и стали поднимать из трюма. Один раз ощутимо скребанули о край люка. Звук был премерзкий!

Потом камеру вытянули над палубой, перенесли через фальшборт и нежно, опустили в вовремя накатившую океанскую волну.

Меня стало беспокоить ощущение, что это всё происходит виртуально. Подводила нереальность ощущений, продолжающихся почти сутки, со вчерашнего дня, когда всё началось. Закрываю глаза и полностью теряю ориентацию.

Когда опускали, краем глаза увидел пляшущие по поверхности воды ослепительные блики утреннего солнца. Погода сегодня выдалась ясной. Поплавать бы без скафа, понырять с аквалангом у борта судна…

Но зависть остающимся беспокоила недолго. Впереди ждала интересная и, во многом, необычная работа. Брат бы сказал: «приключение». Но это так только для него.

В момент, когда вода сомкнулась сверху, наступил зеленоватый сумрак. Солнце было ещё низко и поверхность воды провела раздел: камера нырнула, а яркий солнечный свет остался там, наверху, за зеркальной гранью. Отсюда были видны только играющие на волнах тусклые блики.

И сразу же перед стеклом, за шлейфом из пузырьков воздуха, засветилась желтизна единственного ласта. Второй такой же экземпляр немного толкнул кабину где-то за непрозрачной стенкой.

Крутые чёрно-жёлтые ласты это у моего оператора связи Лёхи Савостина. Использование акваланга сегодня он не посчитал важным и, возникнув передо мной, показал большой палец и выпустил вверх струйку пузырьков воздуха изо рта. И миг спустя за его спиной у самого борта во взрыве пузырьков возник второй из операторов – Серёга, тоже в ластах и также без акваланга. Здесь они должны меня снарядить и отправить в путешествие к точке на дне.

Они блаженствовали, оба не могли отказать себе в маленьком удовольствии последний раз поплавать в тёплом море перед многочасовым сидением на связи в душной каюте.

Леха, с этого момента мой пиар-ангел, распахнул створку люка и, когда я сел на дно кабины и свесил ноги, чтобы Сергей обул мне ласты, сам зарядил за спиной у меня систему жизнеобеспечения и сразу переключил её в автономный режим. Дыхательный насос дал короткий сбой и пошёл качать снова. И я понял, что отсчёт расхода затикал, пора отправляться.

Глюкоза на трое суток была заряжена в скаф ещё вчера вечером. И сейчас, вероятно, уже должна была создавать впечатление, что спасает меня от чувства голода. Я нормально не ел уже вторые сутки, со вчерашнего утра. И ощущал только тошнотворный привкус тёплого солёного раствора во рту. Бр-р! Гадость какая!..

Скафандр был очень умным и не требовал постоянного контроля. Связь и электроника в нём, накануне были проверены дважды. На внутренней стороне левого рукава помещался гибкий дисплей цифрового коммуникатора, совмещённый с почти полной клавиатурой на кириллице. Данные на экране светились позитивные: на высоком уровне и аккумулятор, и кислород. Только углекислота в обратке немного выскочила за лимит… Здесь, конечно, мог не справляться насос, но признаки отравления мне хорошо известны и их у меня не было. А другие, нормальные для остальных ощущения в лёгких, у меня обнулены коварными медицинскими методами.

Так что всё работает как надо. Из-за такой мелочи, как небольшое превышение нормы окиси углерода, огорчать специалистов не стал.

Пока мой Лёша вынырнул на поверхность, уже передохнувший Сергей к моему карабину за кольцо пристегнул трос, на котором меня будут спускать.

Задерживаться теперь повода не было, я махнул Сергею рукой, оттолкнул себя от кабины и повис на тросу. И тот почти сразу дёрнулся и понёс меня в глубину, к месту работы. Через несколько минут я буду уже на безумной пятидесятиметровой глубине, где меня дожидается только первая из семи или восьми запланированных остановок.