Екатерина Хаккет - Аспирра: таланты Мудреца

– Тот корабль точно принадлежит вашему калифару? Это не команда… Это какой-то сброд. – Лука замедлил шаг, забеспокоился. Никто из новоприбывших в Кадесс не внушал ему доверия. Хотя бы потому, что у многих из них на боках опасно болтались ножны с клинками.

– О! – Мальчик встрепенулся и перешел на шепот: – Вон, видишь людей Песка?

– Да, – шепнул в ответ Лука. Он сразу приметил среди моряков нескольких людей с угольным цветом кожи.

– Не обманывайся, Кесо. Это не честные труженики. Это – рабы калифара.

Лука сглотнул и поймал себя на мысли, что ему бы не хотелось примерять на себе рабский ошейник.

– Кесо! Шанк! – Меж столами появилась взволнованная женщина с черными волнистыми волосами, в бордовом платье. В руках она держала широкий поднос. – Быстрее же! Сколько вас можно ждать?! Наши гости умирают от жажды!

Шум стоял невообразимый – как жужжание огромного улья. Монеты – золото и серебро – со звоном падали на стол. За первый час работы Лука сбился со счета, сколько кружек он заполнил и отнес. Бочонки с выпивкой стремительно пустели. Поначалу он мысленно проклинал себя за то, что покинул мастерскую и вписался в эту авантюру, но затем его голову заняли совершенно иные мысли: на него из-за стола неотрывно и злобно пялилась темнокожая женщина с земель Песка. Пьяная. Босая и тощая. Сухие темные волосы были заплетены в мелкие косы.

Возможно, ей не понравился внешний вид Луки или то, как он на нее посмотрел, однако после давних рассказов Лохарра такие взгляды стали беспокоить северянина.

Наконец Лука не выдержал и кивнул женщине, стоя за прилавком:

– Ты хочешь мне что-то сказать? Так говори.

Дева Песков выпрямилась на стуле и деловито чмокнула губами, мокрыми от браги. Затем поднялась с места и медленно, покачивая бедрами, подошла к Луке.

– Редко встретишь северян на этой земле, – произнесла она с жутким незнакомым акцентом, вяло склеивая слова. – Что такой, как ты, забыл на Юге?

– Что женщина забыла на корабле? – ловко извернулся Лука, не отвлекаясь от протирания кружек.

– А-а,– выдавила незнакомка и ощерила зубы, острые и наточенные, как у акулы. Луке показалось, что она сейчас выдаст что-нибудь едкое и бранное, но та вдруг заливисто рассмеялась, запрокинув голову назад: – А ты мне нравишься, парень. Забавный. По-твоему, женщина не может быть матросом? Почему?

– Так не принято. – Лука все бы отдал, лишь бы не продолжать этот разговор: друзья незнакомки, сидевшие за соседними столами, отвлеклись от своих обсуждений и повернули головы в их сторону.

– Да брось, – фыркнула женщина, насмешливо скривив полные губы. – Руки есть, ноги есть. Прибавь к этому знание морского дела – и все, пред тобой полноценный матрос. Или, может…– Она принялась обнимать себя руками. Тонкие пальцы заскользили по бедрам. – Ты переживаешь из-за этого?

И она распахнула безрукавку, выставив упругие черные груди на всеобщее обозрение. Столы возле прилавка взорвались смехом и вульгарными комментариями. Кто-то зааплодировал, кто-то засвистел.

– Что, она тебе не нравится? Не в твоем вкусе? – Из-за стола поднялся еще один матрос. Кажется, пьянее своей подруги и раза в два шире нее. Его мутные глаза буравили в северянине дыру. Он явно напрашивался на драку. – Что ты имеешь против нашей девы Песка? Или дело в цвете кожи?

Лука стиснул челюсти, не выпуская из руки вытертую кружку. Вторая рука незаметно для всех потянулась к ножу, лежащему на полке под прилавком. Лучший способ утихомирить излишне выпившего матроса – это полоснуть ему ножом по горлу или дать коленом в пах. И, наверное, Лука бы выбрал один из этих вариантов, если бы за спинами разбушевавшихся моряков не выросла высокая фигура в треуголке.

– Заткнулись все! – От властного мужского голоса зазвенело в ушах. К удивлению Луки, разговоры резко стихли. Даже дева Песков спрятала свои титьки обратно под рваную безрукавку и вернулась за стол. – Что вы тут устроили? Совсем ополоумели, идиоты? Как еще вас люди терпят?!

Незнакомец стоял в тени, его лица Лука разглядеть не мог, но зато отчетливо увидел, как тот учтиво поклонился матери Шанка, приложив руку к груди.

– Ради всех Богов, простите моих ребят, – сказал он без акцента. Похоже, чистокровный южанин. Возможно, даже благородных кровей. – Мы слишком долго были в море. И все малость… одичали.

– Конечно, господин, – ответила хозяйка таверны. – Ничего страшного.

Вот и капитан корабля пожаловал. Лука с легким трепетом в душе наблюдал, как этот важный человек протискивается меж столов прямо к прилавку.

– Парень, налей мне того же, что и всем, – сказал он, поправив темно-синюю треуголку. – В горле пересохло.

Глаза темные, цвета дерева, задумчивые. Смуглая кожа. Лицо изборождено временем и глубокими морщинами, потрепано морскими ветрами. На волевом подбородке проглядывала седая щетина. Капитан корабля производил впечатление человека, уставшего от жизни, отчасти потому, что уголки его губ всегда смотрели вниз, делая его лицо необычайно печальным. Но, возможно, так думали люди, которые не знали этого человека лично. Так подумал Лука.

Поставив кружку с пенной брагой подле капитана, северянин надеялся, что тот незамедлительно развернется и уйдет, но он только сделал пару глотков и стал молча глазеть на Луку полуприкрытыми усталыми глазами.

– Я впервые тебя здесь вижу, – пробормотал он. – Давно на Юге?

– Давно.

Прежде чем ответить, Лука выругался одними губами. Почему именно сегодня все решили накинуться с него вопросами? Он не жаждал такого пристального внимания, особенно от приближенных местного калифара, собирающего рабов.

– Кадесс – отличное место, – флегматично заявил старый капитан, забрав со стола кружку. – Моя матушка была родом отсюда, потому стараюсь бывать здесь как можно чаще.

И ушел, оставив обескураженного Луку за спиной.

К вечеру моряки потихоньку стали отбывать на корабль, и все жители Кадесса смогли вздохнуть спокойно. Понимая, что помогать больше не нужно, Лука вышел из-под навеса под красно-оранжевые солнечные лучи и запрокинул голову. Был ли он когда-нибудь более счастливым, чем сейчас? Разве что в те дни, проведенные с Удриан. Но воспоминания об этой чудесной девушке за последний год раскрошились и померкли, превратившись в смутное, далекое видение, и больше все это не имело никакого значения.

Шанк подошел к Луке и шмыгнул носом, ссутулив спину.

– Ты как, живой? – спросил северянин у паренька.

Тот ответил долгим мрачным взглядом, показывающим, насколько он устал.

– Спасибо вам, мальчики, без вас ничего бы не вышло. – Луке на спину легла теплая женская ладонь.

Матушка Шанка, Эшра, встала между ними и приобняла помощников за плечи. От нее всегда пахло корицей и домашней едой и веяло каким-то необъяснимым уютом.