Нина Запольская - Мёртвая рука капитана Санчес

В конце тот страшно нахмурился, даже побледнел под загаром, а его рука яростно затеребила серьгу в ухе.

****

Парламентёры причалили к «Принцессе» часа через два. Капитан их на борт не пустил и разговаривал с палубы.

– Я новый капитан «Гордого»! – крикнул ему кто-то из шлюпки, придерживая на голове широкополую шляпу, хотя за подветренным бортом полакра сильного ветра не было.

– Надолго ли? – пробормотал капитан и уже громко спросил: – Что скажете?

– Вы отдадите нам Руку завтра на рассвете, – крикнул пират.

– Нет! – прокричал ему капитан в ответ и отчеканил: – Я вручу её вам сегодня вечером. В шлюпке. При свежем ветре, который, не переставая, дует пока все последние дни… Это моё единственное, оно же и последнее для вас, условие.

Лицо пирата, который назвался новым капитаном, застыло, было видно, что он мучительно соображает и прикидывает что-то своё, хитрое. Наконец, он плотоядно осклабился и проговорил, как прокаркал, веско и угрожающе:

– Договорились!

– Отваливай, – скомандовал капитан.

Пираты в шлюпке оттолкнулись от борта «Принцессы» вёслами и багром, которым они цеплялись за неё, их рулевой с началом движения положил руль в сторону от борта корабля, и шлюпка отчалила.

– Сигнал к началу – закат солнца! – прокричал им вслед капитан.

Новый флибустьерский капитан взмахнул рукой в знак того, что он всё понял, и отвернулся.

Подождав, пока шлюпка отойдёт подальше, капитан повернулся к Платону и Бену Ганту и сказал:

– А теперь давайте продолжим – времени нет совсем.

****

Как только солнце стало садиться в море, Бен Гант, стоявший у борта «Принцессы», закричал:

– Капитан, от «Гордого» отвалила шлюпка!

Из кормовой надстройки появился Платон, сзади него с факелом в руках шёл капитан. Подойдя к борту и бросив факел в воду, капитан посмотрел с тревогой на «Архистар» и приказал всем спускаться в шлюпку. Сам он откинул люк трюма и достал Руку, по-прежнему замотанную в просмоленную парусину и привязанную теперь, без всякого почтения, к шлюпочному багру. Протянув багор с Рукой вниз, капитан спустился в шлюпку сам и приказал грести навстречу пиратам.

Шлюпки встретились на полпути между тремя кораблями – «Принцессой», «Гордым» и «Архистар», на которой, почему-то, стали тут же поднимать якорь: голоса матросов и шум от работы шпиля донеслись до обеих шлюпок, несмотря на ветер. Бен Гант и Платон сложили вёсла в шлюпку, развернулись на банках 9 9 Банки на шлюпке – перекладина, доска для сидения гребцов и пассажиров, а также для скрепления бортов, то же, что на судах бимсы. лицом к пиратской шлюпке, достали пистолеты и направили их на пиратов. Капитан зацепился за пиратскую шлюпку багром с привязанной к нему Рукой, и шлюпки на мгновение встали нос к носу. Они бились друг о друга на волне, но тут пиратский капитан вцепился в Руку и потащил багор к себе. Капитан выпустил багор с Рукой. Шлюпки тут же начали отдаляться, качаясь.

– Вот вам ваша Рука, – сказал капитан и, бросив настороженный взгляд в сторону «Принцессы», добавил едко: – Проверьте, всё ли с нею в порядке.

Пират, явно ошеломлённый, стал быстро отвязывать свёрток с Рукой от багра, разматывать парусину, и скоро в нос капитану ударил знакомый тошнотворный запах, не спасало даже расстояние между шлюпками, которое медленно увеличивалось.

– И последнее! – закричал капитан и опять посмотрел на «Принцессу». – Я оставляю вам «Принцессу» с грузом – а это отличный корабль!

Тут все пираты, как по команде, повернули головы к полакру, на палубе которого происходило странное: от его кормы на нос ползли какие-то огненные всполохи и блики, ясно видные в наступающих сумерках.

– Это небольшой пожар! – крикнул капитан. – Но если вы поторопитесь, то успеете его потушить и сгорит совсем немного, только у фок-мачты. И даже груз будет цел.

А затем произошла ещё одна странность: шлюпка с «Архистар» вдруг резко дёрнулась и стала плавно, словно сама собою, поворачиваться вокруг своей оси. Из-под воды показался привязанный к носу шлюпки канат, усеянный грузами, который скоро натянулся, роняя капли воды, и шлюпка всё быстрее, колыхаясь на волнах, пошла за шхуной на этом буксире, который с каждой секундой всё укорачивался. Капитан, Платон и матрос Гант в это время, по одному и медленно, стараясь не перевернуть шлюпку и не выпустить из-под прицела пиратов, стали пересаживаться на своих банках спиной к движению. Шлюпку неудержимо тащило к «Архистар», но и сама «Архистар», на которой за это время успели поднять паруса, неудержимо стремилась прочь от «Гордого».

Лицо флибустьерского капитана вытянулось, рот чёрной щелью приоткрылся в отчаянии. С «Гордого» вдогонку «Архистар» ударила пушка. Ядро, не долетев до шхуны, упало в воду, подняв фонтан брызг.

– Куда, болваны! – заорал вскочивший со скамьи пиратский капитан и в ярости затряс кулаками. – Шлюпку спускайте, сволочи! Шлюпку! Скорей на «Принцессу»! Висельники!

Он стал указывать руками в сторону «Принцессы», но скоро понял, что на «Гордом» его никто не слышит, и приказал своим гребцам идти на «Принцессу», а на той продолжал разгораться пожар, но как-то медленно, словно нехотя. На бриге тоже, по всей видимости, что-то сообразили, потому что вскоре там спустили на воду вторую шлюпку, которая тоже устремилась к «Принцессе».

Когда капитан спрыгнул на палубу «Архистар», взволнованные сквайр и доктор Легг уже спешили к нему.

– Багор пропал! – в бешенстве выкрикнул капитан и быстро прошёл мимо них на квартердек.

Мистер Трелони и доктор, открыв рты, посмотрели ему в спину, а потом растерянно повернулись к Платону и Бену Гану, которым матросы помогали подняться на борт.

Скоро «Архистар», на которой в эту ночь не зажигали огней, поменяла курс и навсегда скрылась от «Гордого» в ночной темноте.

****

Капитан очнулся на крошеве снега, красном от своей крови, чувствуя запёкшиеся её сгустки во рту и горле, и посмотрел кругом – вокруг был снег, один только снег.

Он попробовал ползти, и это ему удалось, хотя дышать было нечем, темнело в глазах, и что-то внутри у него рвалось при движении, но он полз, сплёвывая на снег кровавые ошмётки, потому что твёрдо знал, что дальше ему обязательно встретится трава. И когда он дополз до травы, ещё свежей, зелёной, но уже источающей сладостный запах осенних яблок, горькой мокрой коры, багряных листьев, то лёг на неё щекой, закрыл глаза и заплакал…

Капитан проснулся, сел и огляделся в каюте, отдуваясь, моргая и вытирая обеими руками слёзы на лице. Ему было душно, нечисто и сумрачно настолько, что даже сердце щемило, а может, это просто ныла душа его, размозжённая… Через силу он встал и пошёл проверить вахтенных.