Олег Шабуня - Проза в жизни

Сам плот на фиг не нужен, но, может, там сухпай какой есть. Майкл разжег костер и вымазал меня остатками маргарина. Не зря сплавал. Внутри насобирали полведра макарон и полную пригоршню окурков.

Приболел. Холод собачий. Когда начинается жар, кутаюсь в него, как в одеяло.

Майкл вторые сутки надувает плот. По идее, там должен быть баллон со сжатым воздухом, но Майкл его не нашел, поэтому надувает ртом. Плот ему крайне необходим, чтобы поставить сетку. Пришёл под утро , приволок здоровенную пикшу. Славно!

Мы с собой приперли ранцевую радиостанцию. Она бьет километров на 6-8. Лучше бы полмешка картошки взяли. Тем не менее, сегодня отловили шепелявого синоптика, передавшего штормовое предупреждение. Стало быть, на рыбалку не идем. Сняли сетку, сдули плот и забросали все ящиками.

Ночью порывами ветра распахивало дверь, я несколько раз вставал ее закрывать (Майкл дрых, как хомяк – все пофиг), потом плюнул. Под утро дверь оторвалась и улетела.

Ориентировочно полдень. Штормит. Вылез наружу (люблю, знаете ли, ветреную погоду), в километре от нас увидел давешний буксир. Разбудил Майкла, он хоть и скверный свинарь, зато хороший радист. Ай да Майкл, ухитрился-таки выйти на связь с этой галошей. Минут десять они попеременно хамили друг другу. Довольно забавная штука – посылаешь собеседника куда подальше, переключаешься на прием и ждешь «алаверды». Никто не перебивает, у каждого свой черед. Нечто подобное было в традициях древнерусских кулачных боев. Бойцы не просто мутузили друг друга, а поочередно обменивались ударами.

У меня пропали очки. Дело в том, что уже год, ложась спать, я их не снимаю (на них либо сядут или наступят, либо отломают дужку, чтобы помешать чифирь). Проснулись, примерно, в обед, а спохватился я лишь ближе к вечеру. Дело в том, что давеча мы надрались так, что просто удивительно… А с «бодуна» какие там очки… Штаны или сапоги еще куда ни шло… А очки (-3,5)… Но обо всем (или почти обо всем) по порядку. Так вот…

Мужчины на буксире вчера каким-то образом не только подошли к нам, но и зачалились. Первое, что они спросили, будем ли мы пить? Майкл потупился и стал мямлить, что после всех причальных хлопот и треволнений он не сможет смотреть им в глаза, не выпив. Можно подумать, подойди они в полный штиль, он бы смог смотреть в чьи-то глаза, не выпив на халяву. У них оказалась 3-литровая банка спирта и треть 40-литрового бидона браги. Пожалуй, это единственное, что я запомнил наверняка. Все прочие подробности минувшего дня причудливо преломились сквозь призму этой самой банки. Ребят было пятеро. Ходили они в Гремиху испытывать какие-то навороченные электронные навигационные потроха. Потроха ставили финны. Зачем – непонятно. На их

лохань не электронную навигацию, а уключины впору ставить. Чухонцы выставили кока

со всем его скарбом и набили камбуз электроникой. После этого прискакал особист, все, что мог, опечатал и попросил ничего не трогать. Поскольку ребята были нормальные штатские люди – его послали. Особист пробовал возражать, но этим только усугубил. Побежал настучал по начальству. Прибывшее начальство критически осмотрело пластилиновые печати, вскользь упомянуло о 13-й зарплате и посоветовало особисту всерьез подумать о том, чтобы заварить переборку. Перед выходом финны еще раз приперлись на борт. Среди прочего, они были крайне удивленны численностью экипажа, который состоял из четырех моряков и инженера Володи. По их мнению, хватило бы и одного Володи. Уже в рейсе выяснилось, что они ошиблись. Володя тоже был на фиг не нужен. Навигационная система прекрасно обходилась без чьего-либо участия. Членам экипажа впору было посокрушаться о своей будущности, после того, как их всех спишут на берег. Однако экипаж был абсолютно невозмутим. Буксир был старенький, поэтому изрядно подтекал. Электрическая помпа не столько откачивала, сколько кипятила воду. Пользовались, по преимуществу, ручной. А для того, чтобы с ней управляться, требовалось никак не меньше четырех человек. Стоила навигация раз эдак в 1000 дороже самой посудины, а посему вряд ли ушлые начальнички из пароходства стали бы рисковать, сокращая численность экипажа.

Рейс выдался упоительным (в прямом и переносном смыслах). В памяти навигационных мозгов было все – вплоть до самого распоследнего бакена на фарватере. Программировали сами финны, используя свежайшие натовские разведданные. Навигатор, в соответствии с маршрутом, выдавал команды винто-рулевой группе и разве что не чистил гальюн и картошку. По этой причине экипаж во время рейса пребывал в блаженной праздности. Когда они первый раз проходили мимо острова, в ходовой рубке никого не было по той простой причине, что не хрен там было делать. Когда шли обратно, штормило, в рубке опять-таки никого не было – все пьянствовали в кубрике. Благо, что на траверзе острова укачало радиста и он, метнув провиантом за борт, для чего-то зашел в рубку, где и услышал Майкловы радиовопли.

Перед уходом ребята оставили нам груду консервов, посылочный ящик папирос и полведра браги. Естественно, что нам захотелось сделать «алаверды» и подарить им, что-нибудь самое дорогое для нас. Из самого дорогого у нас были плот и сетка. Решили подарить плот. Но ребята стали отнекиваться, мотивируя это тем, что у них уже есть один плот. Я сказал Майклу, дескать, действительно, зачем им два плота. Их пятеро, плоты десятиместные где они возьмут еще 15 человек… Да и был бы он новый, а он мало того что не новый, так какой-то поганец в нем еще и нагадил. Последняя подробность почему-то очень взволновала Володю. Он полюбопытствовал у капитана Саши, где на их «корытце» расположен ПСН-10 (плот спасательный надувной, десятиместный)? Естественно, на корме, отвечал Саша. Володя предложил сходить посмотреть. Сходили. Посмотрели. Плота не было. Володя весьма развеселился. За пару дней до отхода он с чухонцами заканчивал наладку аппаратуры. Штормило. После обеда ветер усилился. Финны аккуратно сложили инструменты, техническую документацию и пошли по бабам. Звали Володю, но тот жеманно отказался. Не потому что ему не хотелось бабы, тем более на халяву, но еще больше хотелось в гальюн. Воспользоваться корабельным заведением не представлялось возможным по причине изрядной качки. Сойти на пирс и справить свои надобности тут же у трапа Володя не мог – не позволяло высшее образование. Бежать в контору? Буксир стоял в самом конце пирса, стало быть, не вариант. Не без труда выбравшись из трюма, он вполуприсяди дошел до кормы и тоскливо огляделся. И тут он увидел гостеприимно продуваемый шквалистым ветерком полог надутого спасательного плота. До него было, что называется, «рукой подать», тем более, что в руке уже были зажаты несколько листков, предусмотрительно выдранных из вахтенного журнала…