Владимир Трошин - Любимцы Богини

Где-то в районе пяти часов спокойствию пришел конец. Несколько раз с мостика в штурманскую рубку спускался командир. Лавров обратил внимание на его усталое и злое лицо. Потом открыли вахту на БИПе. Биповец, старший мичман Проданов, установил столик планшета и попросил разрешения Лаврова сократить освещение в отсеке. Отсек наполнился голосами докладов на мостик и команд сверху. Проданов, что-то расчертив на планшете, переходил к перископу, наблюдал и опять возвращался к пометкам на планшете, успевая доложить на мостик или уточнить дистанцию до очередной цели у радиометриста. Иногда к нему подходил командир штурманской боевой части Шатунов, и они, наклонившись к планшету, что-то оживленно обсуждали.

В половине шестого все стихло. Проданов продолжал метаться между планшетом и перископом, но доклады на мостик прекратились.

– Что-то случилось? – решил прояснить обстановку Лавров у вышедшего из рубки штурмана, подсознательно почувствовав угрозу, скрытую в наступившей тишине.

– Потом расскажу! Сейчас не время! – ушел от ответа Шатунов.

«Не хочешь говорить? И не надо! Спросим кого-нибудь другого», – решил Лавров.

– Николай, у нас проблемы? – обратился он к стоящему у перископа Проданову.

– Пока еще нет, но очень большая вероятность того, что будут! – понизив голос до шепота, ответил Николай, возвращаясь к планшету.

– Вот смотрите сами, – отодвинув в сторону транспортир и измеритель, старшина команды показал на расчерченные, на кальке графики.

– Это графики пеленгов. На момент обнаружения цели я записываю время, номер цели и пеленг на нее. Далее, по данным, поступающим от акустика, радиометриста и штурмана веду график изменения пеленга с заданными режимами замеров. По характеру изменения кривой пеленга можно определить, сближаемся мы с целью или удаляемся от нее, маневр и сторону маневра цели.

– Ну и что говорят эти кривые?

– Восемь целей с постоянными пеленгами и сокращающейся дистанцией. Это опасные цели, а мы, как ни в чем не бывало, идем прежним ходом двенадцать узлов, вместо положенных по МППСС шести, – ответил Проданов.

– А эти? – Лавров показал пальцем на подволок.

– На мостике? Игнорируют! Даже отключили связь со мной. Попробуйте, доложите сами! Может, Вас послушают!

Среди командного состава ходили слухи о том, что новый командир дивизии двигался по служебной лестнице, в основном не выходя из ремонтов, и не имеет необходимого опыта плавания. Лавров на это не обращал внимание. Какое дело инженер-механику до сплетен «люксов»! Но сейчас!

– Хорошо! – Лавров нажал на тумблер «Каштана». – Мостик! Вахтенный инженер-механик! По курсу восемь опасных целей. БИП рекомендует снизить скорость до шести узлов!

В динамике переговорного устройства что-то щелкнуло, и твердый уверенный голос комдива ответил:

– Добро! А кто уполномочил механика докладывать навигационную обстановку?

Лавров промолчал.

– Передайте на БИП! Все доклады только по моей команде! – обрезал комдив. Интонация голоса была резкая и презрительная.

– Вот видишь, Николай! – ухмыльнулся Лавров, как только мостик выключил переговорное устройство. – Это только потому, что я не люкс, а какой-то механик!

– Опять ты Васильич про свое! – внезапно раздался голос, спускающегося с трапа вахтенного офицера Тимченко. Всегда улыбающееся и бодрое лицо Шуры было чем-то серьезно озабочено. На голос Тимченко из штурманской рубки высунул голову Шатунов.

– Как там?

– Хреново! Как будто на него затмение нашло.

– А ты хоть говорил ему?

– Говорил! Результат нулевой! Ответил, что чем больше скорость, тем быстрей проскочим! Ну и прогнал на сеанс связи.

– А командир?

– Что командир! Ему на следующий год на курсы при академии генштаба!

Скрипя кожей альпака, Тимченко подошел к столику планшета. Проданов, что-то показал ему. Шура оторвал взгляд от планшета и задумчиво посмотрел в сторону Лаврова.

– Васильич! Ты наша единственная надежда! Еще раз доложи на мостик рекомендации БИПа! Может, проймет комдива!

– Ты что, не видел результат! Докладывай сам!

– Я на сеансе связи! Не могу.

– Тогда пусть докладывает штурман!

Из штурманской рубки опять показалась голова Шатунова.

– Уже докладывал! Больше не буду!

– Не хотите подставлять себя! А механика толкаете на гнев комдива. Нехорошо, господа Лаперузы! – чуть не поперхнулся от возмущения Лавров.

– Владимир Васильевич! Ну, попробуйте еще раз! За весь экипаж прошу! Может это последний шанс! – взмолился Проданов.

Тревожные нотки, прозвучавшие в его голосе, убедили Лаврова.

«Ладно! Что ему будет? Последнее звание и так на полгода задержали! Бог не выдаст, свинья не съест!» – решил он и включил связь с мостиком. Все участники разговора застыли на своих местах, с интересом ожидая результата.

– Мостик! Вахтенный инженер-механик! По сообщению БИП навигационная обстановка опасная. В соответствии с требованиями МППСС БИП рекомендует снизить скорость до шести узлов!

На верху долго молчали. В центральном посту все напряглись. Даже вахтенный трюмный и рулевой-горизонтальщик повернулись в сторону Лаврова. Наконец, мостик ответил:

– Я предупреждал о том, что это не Ваше дело? Сдайте вахту командиру БЧ-5. А по приходу в базу разберемся с вопросом о соответствии Вами занимаемой должности!

«Каштан» замолк. Лавров со злостью посмотрел на окружающих: «Ну что? Добились своего!»

Тимченко, не дожидаясь продолжения разговора, юркнул к связистам, голова штурмана исчезла за дверью штурманской рубки, Коля Проданов опять склонился над планшетом, а Лавров остался один на один со своими проблемами. Ему было не по себе не оттого, что пообещал комдив, а от совершенно другого. По его вине придется прервать сон механика.

Командир БЧ-5 Сысуев, голосом не проснувшегося человека, не выходя из второго отсека, сначала выяснил по «Каштану», почему и зачем его вызывают. И только окончательно поняв, что возврат ко сну категорически невозможен, покорно сказал:

– Буду через пять минут.

Лавров посмотрел на корабельные часы. Они показывали ровно шесть утра.

Ожидая прихода Сысуева, Лавров повернулся лицом к кормовой части отсека, откуда должен был показаться механик. Его взгляд остановился на неуклюжей фигуре обхватившего перископ Проданова.

«Как бабу облапил», – насмешливо подумал он. Внезапно руки Николая напряглись и выпрямились, отстранив его от перископа. Лавров услышал его растерянный голос:

– Сейчас долбанемся!

Палуба резко накренилась влево. Ухватившись за стол вахтенного инженер-механика, комдив-три едва успел избежать падения. Что-то незакрепленное с грохотом рассыпалось по отсеку.