Михаил Серегин - Короткий путь на дно

– Но почему я не могу жить здесь, дядя Саша? – удивлялся Шариф. – Я же могу жить у вас и ходить в школу.

– Что тут поделаешь, Шурик, – ответил старый капитан, назвав Шарифа именем, которое к нему прилипло само собой, – не могу я изменить наши законы. Ты иностранный гражданин. Тебя нужно передавать или сомалийским властям, или на попечение нашего государства. Ты не переживай! По выходным будешь приходить в гости ко мне и Асе. А когда тебе исполнится восемнадцать лет, то, если захочешь, можно будет попробовать решить вопрос и с гражданством.

И Шариф переселился в школу-интернат. Здесь он столкнулся с тем, что называется детской жестокостью. В период полового созревания дети часто становятся агрессивными. Это выражается в психической неуравновешенности и эмоциональной импульсивности. Да и дети, которые попадают в интернат, отличаются определенной, специфической, наследственностью.

Травить Шарифа начали с первых же дней, открыто в глаза называя его «черножопым». Насмешки, злые шутки и розыгрыши стали обычным делом. Воспитатели и педагоги ничем не могли помочь сомалийскому мальчику. Шариф сразу же замкнулся. Он и у себя на родине не имел друзей – общался только со своим отцом и иногда с соседями. Время в интернате Шариф заполнял учебой и ожиданием выходных, когда можно было навещать дядю Сашу и Асю.

Первая драка произошла через три недели, после прибытия Шарифа в интернат. Все эти три недели он с ангельским терпением сносил насмешки и оскорбления своих одноклассников. Но когда в спальне под ним неожиданно развалилась металлическая койка, Шариф не выдержал. Его, лежавшего на полу, окружила толпа хохочущих сверстников. Шариф с ненавистью смотрел на их лица. Он медленно поднялся и коротко спросил:

– Кто?

Рыжий Витька Коршунов, который был заводилой и организатором всех издевательств над Шарифом, сделал удивленное лицо.

– А какая тебе разница, черножопый? – ехидно спросил он. – Ты же все равно ничего не сделаешь, слабак!

Шариф стоял с перекошенным от бешенства лицом перед ухмыляющимся Витькой. Он врезал кулаком по его наглой роже и попал обидчику прямо в нос. Удар был не столько сильным, сколько болезненным. Коршунов отшатнулся, схватившись за лицо. На Шарифа сразу же бросились четыре Витькиных друга. Двое схватили Шарифа за руки, а двое начали избивать его. Шариф с малолетства занимался нелегким рыбацким трудом и поэтому был хорошо физически развит. Пытаясь устоять на ногах, он стал крутиться вправо и влево, сбрасывая, навалившихся на него пацанов.

Коршунов уже отошел от неожиданной наглости сомалийца. Когда он убрал от своего лица руки, то увидел на них кровь. Его обуяла животная ярость. Кинувшись на Шарифа, Коршунов стал наносить ему удары кулаками, норовя тоже попасть в нос. Но ему мешали его же дружки. Наконец, кто-то из них ухватил Шарифа за ноги, и груда тел с грохотом упала на пол. В этот момент в комнату мальчиков вбежала воспитатель. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не вмешательство взрослых. Но Коршунов затаил страшную обиду на сомалийца, который осмелился дать ему отпор.

Через несколько дней после этой драки, когда класс вывели на улицу убирать территорию, Шарифа заманили за угол. Витька побоялся вступать в драку один на один. С ним опять было несколько его дружков.

– Ты че, жопа черная? – выпятив челюсть, спросил Коршунов сквозь зубы. – Крутой? Ты на хрена мне, падла, нос разбил?

Дружки Витьки привычно зашли с боков Шарифа, чтобы не дать ему убежать. Но сомалийский мальчик и не думал о бегстве. Его глаза стали узкими, как щелочки, он поудобнее перехватил совковую лопату – так, чтобы можно было ударить ей наотмашь. Коршунов ухмыльнулся, переглянувшись со своими дружками. Он не верил, что Шариф сможет ударить лопатой, и хотел приободрить пацанов, которые смотрели на сомалийца настороженно.

– Ты че, лопатой хочешь ударить? – спросил Коршунов, провоцируя Шарифа на действия.

Витька рассчитывал, что сомалиец начнет размахивать лопатой из стороны в сторону, отпугивая нападавших. Тогда ее легко можно будет вырвать из его рук. Но Шариф собирался не просто попугать хулиганов, он собирался драться с ними не на жизнь, а насмерть. Когда Коршунов осторожно сделал шаг в сторону Шарифа, тот, не задумываясь, рубанул лопатой, и она со свистом рассекла воздух буквально в сантиметре от Витькиной головы.

– Ты че, больной? – выкрикнул Коршунов, отшатнувшись от Шарифа и глядя в его расширившиеся зрачки.

Дружки Витьки попытались одновременно приблизиться к сомалийцу с боков, но лопата дважды с неимоверной скоростью просвистела перед их лицами. Один из мальчишек все же изловчился и схватил Шарифа сзади за шею, пытаясь повалить его на землю. Но крепкие ноги сомалийца выдержали и не подогнулись. Шариф устоял на ногах и, борясь с парнем, схватившим его сзади за шею, продолжал бешено размахивать лопатой. Никто больше так и не решился подойти близко.

Поняв, что его боятся, Шариф стал вырываться из цепких объятий державшего его за шею мальчишки. После нескольких рывков, когда ему не удалось сбросить со своей спины противника, Шариф перехватил лопату и ударил его черенком в колено. Пацан вскрикнул и разжал руки. Шариф тут же развернулся и ударил его лопатой, целясь в голову. Сомалийцу не хватило размаха. Пацан, понимая, что не успеет отбежать от взбешенного Шарифа, успел только подставить руки, по которым и пришелся удар. Если бы сомалиец размахнулся сильнее, то обязательно сломал бы мальчишке руку. Лопата со стуком врезалась в предплечье. Мальчишка охнул и согнулся от боли, присев на корточки. Никто не бросился пострадавшему на помощь. Воцарилась гробовая тишина.

Шариф опустил свое оружие и медленно обвел всех присутствующих пылающим ненавистью взглядом.

– Буду убивать, – процедил он зловещим голосом сквозь зубы, – убивать как песчаных гадюк.

Повернувшись, Шариф ушел, не боясь, что на него нападут сзади. Он видел, что напугал своих обидчиков очень сильно. С тех пор его больше никто не трогал и не дразнил. Между Шарифом и классом возникла стена отчуждения – теперь все одноклассники старались избегать его.

Когда Ася узнала об этой драке, то сразу же рассказала о ней отцу. Александр Кузьмич понял, чем это может кончиться. Коршунов с дружками вряд ли простят Шарифу его победу, но вряд ли они решатся напасть на него еще раз. В таких случаях эти трусы поступают иначе. Скорее всего, они подговорят своих взрослых дружков, и те подкараулят Шарифа на улице в выходные дни. Чем это кончится – неизвестно. Если учесть горячность Шарифа, который ни за что не отступит и не побежит, то, скорее всего, его искалечат, а могут и убить. И Александр Кузьмич стал сам забирать Шарифа по выходным домой.