Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии

Христофор Колумб встретил своего юного друга по обыкновению ласково и дружелюбно, но был, видимо, сильно удручен. Дон Луи узнал от адмирала, что так как «Ниннья» была слишком мала, чтобы вместить полностью команду обоих судов, то решено было построить здесь на берегу форт и оставить в нем, в качестве гарнизона или колонистов, часть людей.

Гуаканагари проявил много сочувствия и всячески старался помочь испанцам в их несчастии после крушения «Санта-Марии». И последующая за возвращением Луи неделя прошла в горячей работе. Крушение адмиральского судна произошло утром двадцать пятого декабря 1492 года, а четвертого января 1493 года «Ниннья» была готова к отплытию в Испанию. За это время Луи видел Озэму всего только один раз; он нашел ее печальной, молчаливой, как бы поблекшей, но вечером третьего числа, то-есть накануне отплытия «Нинньи», в то время, как дон Луи прохаживался около только что оконченного форта, Санчо пригласил его повидаться с Озэмой. К своему великому удивлению, дон Луи застал ее не одну, а в обществе ее брата.

Несмотря на взаимное незнание языка, они все же прекрасно столковались. Озэма была теперь попрежнему весела и более прекрасна, чем когда-либо; глаза ее блестели, ослепительные зубы сверкали; в наряде ее было больше кокетливости, чем обыкновенно, и вскоре дон Луи узнал и причину этой внезапной перемены. Оказалось, что брат и сестра, обсудив основательно свое положение и зная планы и намерения грозного Каонабо, пришли к заключению, что единственное спасение для Озэмы заключалось в бегстве, и вот брат и сестра, с общего согласия, решили, что всего лучше будет, если Озэма уедет с испанцами в их далекую страну. Что побудило брата к подобному решению, трудно сказать, но что касается Озэмы, то угадать это было нетрудно. Туземцы знали, что адмирал желал увезти с собой в Испанию нескольких туземцев, и три женщины, из которых одна занимала довольно видное общественное положение, будучи женою вождя и родственницей Озэмы, выразили на это свое согласие; под их покровительством и охраной брат считал возможным отпустить сестру, тем более, что самое путешествие в Испанию им представлялось чем-то в роде переезда с одного из их островов на другой.

Это предложение брата и сестры увезти Озэму в Испанию застало дона Луи врасплох. Он был и польщен, и обрадован, и вместе с тем несколько смущен. Хотя Мерседес всецело занимала его воображение, но минутами он сомневался в себе; однако, немного поразмыслив, он нашел этот план все-таки исполнимым и, расставшись с Озэмой и ее братом, отправился к Колумбу, чтобы поговорить с ним об этом деле.

Он застал адмирала в крепости и объяснил, в чем дело. Тот выслушал его внимательно и спросил:

— Так вы говорите, что это — сестра касика? Молодая девушка? Да?

— Да, дон Христофор, и красавица, каких мало!

— В таком случае, Луи, я рад буду привезти в Испанию этот редкий образец местной женской красоты, а так как «Ниннья» очень невелика, то я решил предоставить в распоряжение женщин главную каюту; мы же с вами устроимся как-нибудь в другом месте. Итак, привезите сюда эту девушку и позаботьтесь о ней, чтобы она не терпела ни в чем недостатка!

На другой день ранним утром Озэма вступила на испанское судно, увозя с собой свои скромные богатства, в том числе и ткань бывшей мавританской чалмы. Девушка нежно и трогательно простилась с братом. У туземцев вообще были сильно развиты семейные чувства; очевидно, и брат, и сестра полагали, что разлука будет непродолжительна, и путем ее Озэма рассчитывала, наконец, избавиться от преследований ненавистного ей Каонабо, женой которого она решила никогда не быть.

Первоначально Колумб хотел, прежде чем вернуться в Европу, продолжать далее свои открытия, но после гибели «Санта-Марии» и ухода «Пинты» принужден был отказаться от этого намерения.

Четвертого января 1493 года судно Колумба, следуя вдоль берегов Гаити, пошло на восток. Теперь единственным желанием адмирала было скорее вернуться в Испанию. Он боялся, чтобы как-нибудь не погибло это единственное маленькое судно, а с ним вместе и его слава и сделанные им открытия.

Шестого января марсовой матрос увидел идущую к ним навстречу «Пинту»; Мартин-Алонзо Пинсон, исполнив задуманное им дело, а именно, желая приобрести большое количество золота, не успел, однако, разыскать какой-либо руды или приисков. Он возвращался под начальство своего адмирала. Колумб встретил его сдержанно и, выслушав его объяснения, приказал готовиться к возвращению в Испанию. Следуя вдоль северного берега Гаити или Испаньолы [45] Равняясь по протяжению двум третям величины штата Нью-Йорк, он долгое время был центром испанского владычества в Америке. Население острова, кроткое, приветливое и счастливое до появления испанцев, вскоре было все истреблено бессовестной жестокостью своих новых властителей. (Прим. ред.) , как назвал этот остров Колумб, оба судна вместе пошли по направлению к востоку.

Только шестнадцатого января испанцы окончательно распростились с берегами прекрасного острова и потеряли из вида земли. Здесь им изменили благоприятные ветры, и они попали в полосу пассатных ветров, но погода стояла хорошая. Эскадра, наконец, расставшись с пассатными ветрами, десятого февраля оказалась на одной параллели с Палосом. Во время этого плавания «Ниннья» все время опережала «Пинту», у которой треснула бизань-мачта, что лишало ее возможности нести много парусов.

Почти все, что поражало экипажи судов на пути к Испаньоле, встречалось и теперь, только на этот раз тунцы и крабы не производили прежнего впечатления, а морские травы не пугали людей, как таинственная, непреодолимая преграда. Очутившись в открытом океане, кормчие обоих судов стали менее уверены в своих расчетах и вычислениях и нередко вступали друг с другом в горячие споры.

— Слышали вы сегодня, дон Луи, пререкания Винцента-Янеса с его братом Мартином-Алонзо по поводу расстояния, отделяющего нас от Европы? Эти переменные ветры совершенно сбили с толка наших моряков! — улыбаясь, заметил Колумб. — Они полагают, что плывут и тут, и там, только не там, где находятся на самом деле… Они думают, что мы близ Мадейры, то-есть ровно на сто пятьдесят миль ближе к Испании, чем в действительности!

— А по вашим расчетам, дон Христофор, где мы сейчас? — спросил дон Луи.

— К югу от острова Ферро, дон Луи, на расстоянии добрых двенадцати градусов на запад от Канарских островов. Но пусть они остаются при своем заблуждении, — добавил адмирал, — до тех пор, как наши права на открытие не будут утверждены за нами. Ведь ни один из них не сомневается теперь, что мог бы без труда сделать то, что я сделал, а ведь никто не в состоянии даже найти теперь дорогу домой!