Юрий Клименченко - Штурман дальнего плавания

— Вижу берег! Несите шампанское!

Все бросились наверх. Едва заметно, черной узенькой полоской на горизонте виднелся берег. Принесли шампанское. Желающих поздравить с «открытием Вест-Индии» нашлось человек двадцать. Хлопнула пробка и улетела далеко в океан. Капитан налил по наперсточной рюмке и сказал:

— Хотя по праву я должен был бы выпить эту бутылку сам, но ввиду того, что вы все так усердно смотрели вперед (хотя и ничего не видели), я угощаю всех. Да здравствует советское мореплавание!

— Ура! — закричали все, опрокидывая «наперстки».

Традиция была соблюдена.

— А теперь напишите широту, долготу, дату и название судна. Запечатайте записку в эту бутылку и бросьте в океан. Может быть, через несколько лет ее прибьет к берегам Африки, если она не будет проглочена акулой, — заключил капитан.

Сейчас же приготовили записку, и через секунду на легкой ряби воды закачалась зеленая бутылка.

Тем временем берег все приближался и приближался. Уже можно было различить высокие пальмы, белые тропические жилые дома и маяк «Банкуэт», расположенный в густой зелени. Определения наших штурманов оказались блестящими, и только дымка берегового тумана не дала возможности горам открыться вовремя. С берега неслись душистые запахи тропиков. Пуэрто-Рико — экзотический остров.

Каких только прелестей нет на этом кусочке земли! Бананы, ананасы, кокосы, какао, кофе, сахар… Даже ром. Все производится на этом острове. И между тем самая жестокая эксплуатация царит на плантациях Пуэрто-Рико.

«Гдов» проходит широким проливом Мона. Стемнело.

— Открылся маяк на носу! — докладывает впередсмотрящий.

Это светит маяк острова Мона, расположенного в середине пролива. Дойдем до него и ляжем курсом на Панамский канал, пройдя Карибское море за три с половиной дня.

«Гдов» подходил к рейду порта Колон. Слева над городом поднималось оранжевое зарево. С каждой пройденной милей оно увеличивалось и вскоре приняло вид пожара. Видно стало, как переливался светящийся газ в трубках громадных рекламных рисунков, поднятых над городом. Запах берега, пряный и душистый, долетал на палубу парохода. На рейде можно было различить стоящие на якоре суда.

— Якорь к отдаче приготовить! — тихо скомандовал с мостика Андрей Федорович.

— Якорь готов, — так же тихо ответил с бака боцман.

Не хотелось нарушать тишины и будить сонный порт громким разговором. Пароход вошел в ворота, развернулся и медленно стал подходить к якорной стоянке. Через десять минут отдали якорь. Все, кроме вахтенных, утомленные долгим переходом, легли спать.

Утром мы увидали Колон во всей его красоте. Белые здания, белые склады, белые пароходы… Издали он похож на восточный сказочный город. Высокие изогнутые пальмы, увенчанные кронами листьев, возвышались над невысокими домами. Ровные аллеи тропических магнолий и кокосовых пальм прорезали зелеными лентами белый город. На рейде стояли десятки судов. Флаги всех наций развевались у них на флагштоках. Большие пассажирские лайнеры, белоснежные банановозы, закопченные грузовики — все ожидали своей очереди пройти канал. Все пришли сюда из разных уголков мира, сюда, на пересечение океанских путей. Здесь встретились немцы, англичане, греки, американцы, — встретились для того, чтобы, выйдя из канала, может быть, никогда не увидеть друг друга.

Много лет назад Колумб приткнул к этому берегу нос своей каравеллы. Каравелла, пересекшая океан, могла свободно поместиться на палубе одного из стоящих в порту судов. Чудо техники и непревзойденных жульнических махинаций — Панамский канал — соединил Атлантический и Тихий океаны. Канал разделил два огромных материка — Северную и Южную Америку.

Вокруг «Гдова» снуют шлюпки. Босые негры, улыбаясь во весь рот, показывают свои прекрасные зубы. Они поднимают ветки с бананами и кричат:

— Купите бананы, только двадцать пять центов за сто штук! Купите!

Бананы в канале самый дешевый продукт. Они, как и кокосы, растут на улицах города. Когда нет работы и нечего есть, негр ест бананы. Они дешевле хлеба.

На борт приехали обмерщики. Правила Панамского канала говорят, что ни одно судно не может пройти канал, если у него не будет сертификата обмера регистрового тоннажа, выданного властями канала. По получении такого свидетельства судно может проходить канал, сколько пожелает. И плата за проход канала будет взиматься с обмера, указанного в этом свидетельстве.

Так как «Гдов» канала никогда до сего времени не проходил, то американцы-обмерщики и занялись обмером помещений. Через пять часов формальности были закончены, и мы перешли с рейда в самый порт для приемки топлива, воды и продовольствия.

Павел Васильевич уже был в Колоне, а потому вызвался быть нашим гидом. После обеда несколько человек вместе с боцманом отправились на берег.

Колон — это то же, что и Кристобаль. Собственно, это два города с разным управлением, расположенные на одной территории. Колон принадлежит республике Панама, Кристобаль — Соединенным Штатам. Города разделяются улицей, по которой проходит железнодорожный путь. Оба города носят названия в честь великого мореплавателя: Колон — по-испански Колумб, Кристобаль — Христофор. Улицы города асфальтированы. Дома невысокие, построены с расчетом на сильную тропическую жару. По асфальту снуют автомобили различных американских марок. У руля негры. Почти на каждой улице растут пальмы. Сейчас в городе сезон дождей.

Ежедневно со стороны океана появляется свинцовая туча. Она быстро заволакивает небо, и начинается ливень. Но он скоро проходит. Температура двадцать восемь — тридцать градусов. Считается, что это прохладно. На тротуарах сидят торговки и продают фрукты. Горы ананасов, арбузов, бананов, кокосовых орехов. Мы идем среди фруктовых дюн. Фрукты в Колоне баснословно дешевы. Ими запасаются суда, проходящие Панамский канал.

Идем по бульвару; он красив, зелен, и дневная жара не так чувствуется здесь. В конце бульвара стоит памятник Колумбу. Человек, открывший и исследовавший новую богатейшую землю, смотрит через вершины пальм куда-то за океан. Правую руку он держит на плече почтительно склонившейся перед ним индианки. Колумб грустен. О чем он думает? Может быть, о тех несчастьях и горе, которые он первый привез коренным и свободным жителям этой земли пять веков назад? Или о том, что тысячи рабочих потеряли свою жизнь в малярийных болотах Панамы, не увидев даже чуда, произведенного их руками? Я не знаю, о чем думает бронзовый Колумб, но мысли его невеселы. Слишком много людских слез здесь, на стыке двух океанов.

На бульваре есть еще памятник. Памятник талантливейшему французскому инженеру, творцу Панамы — Фердинанду Лессепсу. «Наш Фернандо» — так с гордостью называют его в Колоне. Все забыли, что светлую голову Лессепса запутали в своих грязных денежных операциях финансовые тузы и Фернандо чуть было не попал в тюрьму. Его обливали грязью. Считали виновником всех несчастий и смертей, происшедших во время строительства. Сейчас все забыто. Осталась лишь слава — «наш Фернандо».