Дончо Папазов - Под парусом через океан

Прежде всего необходимо распаковать и толком распределить содержимое «главных» 14 мешков. Едва Дончо просыпается, как я нагружаю его работой. Он трудится честно, даже вспотел. Через час в лодке становится немного просторней. Но ясно, что за один день со всем не справишься. Ведь мы работаем в три руки. Один из нас (большей частью я) держит руку на румпеле, а свободной рукой больше размахивает и дает указания.

Вспоминаю, как мы отправлялись в прошлый раз через Черное море. Измученные советами, прогнозами, проволочками, вопросами. До последнего момента мы не были уверены, состоится ли вообще это отплытие.

– Категорически запрещаем! – сказали нам в инспекции судоходства. – На этой лодке не разрешается удаляться от берега более чем на три мили.

– Но она называется спасательной. Если корабль затонет в 300 милях от берега? Что будут делать потерпевшие – дожидаться разрешения или спасаться?

– Вот когда потерпите кораблекрушение, тогда…

К счастью, есть кое-кто и повыше инспекции. Беготня, уговоры, подписи, клятвы сделали свое дело. Но когда мы наконец отплыли, нам два дня не верилось, что нас не повернут обратно.

Теперь, кажется, некому преследовать нас – судоинспекция осталась за двумя морями. Уверенности в себе придает не только это. Главное то, что мы уже не те, что два года назад. За плечами у нас опыт борьбы с бушующим морем, с холодом, с отчаянием…

Верю, что выполним задуманное. Знаю, что Дончо всегда будет реагировать как надо. И если со мной что-нибудь случится, он не впадет в прострацию, а будет действовать. И я не ошибусь и не буду увиливать от работы.

Мы верим друг другу во всех мелочах. Каждый знает другого как самого себя. Если я выроню что-то, Дончо поймает это на лету. Если Дончо крикнет с носа: «Моя шапка!» – я схвачу ее, когда она будет проплывать мимо кормы.

Ветер унес вчерашнюю идиллию. Всю ночь мы мечемся среди огромных волн. Шлюпка то взбирается на водяную гору, то стремительно катится в пропасть. Уже на третий день плавания лопнул миф о гладких и округлых, как холмы, волнах. Пологие и безопасные – нечто курортное, не правда ли? Интересно, кто первый сочинил эту сказочку?

Шторм захватил нас около 2 часов ночи, когда на вахте был я. В течение какого-то часа океан словно взбесился, и волны начали заливать лодку. Первая на низе испугала меня. Она неслышно подкралась, как тать, и перемахнула через борт.

Насос оказался совсем слабым. Я крикнул Юлию и она тут же высунулась из рубки. Говорит, что ей все равно не спится. Шлюпка стонет под ударами волн, ведра жалобно дребезжат, перекатываясь с носа на корму. Хватаю одно из них и принимаюсь вычерпывать воду. Юлия сидит на румпеле.

Так проходит ночь. С рассветом не становится легче. Иногда я бросаюсь на матрац и несколько минут лежу как убитый в надежде хоть немного отдохнуть.

Заставляем себя не смотреть на гнущуюся мачту и не думать о волнах. Они превосходят все, что я до сих пор видел. Юлия утверждает то же самое.

Ветер усиливается. Мы давно плывем под одним гротом. Идем на фордевинде. Это самый трудный курс, и надо постоянно следить за углом паруса. Если какая-нибудь волна отклонит нас и «Джу» сменит галс, то рейка паруса порвет ванты. Тогда мачте конец. Это один из классических способов устроить кораблекрушение. К тому же у нас нет балластного киля, а это сильно уменьшает остойчивость лодки.

Целый день перед глазами волны, парус, компас и ведро. Как мы продержимся эту ночь? Надо отдохнуть.

Океан рассвирепел. Вокруг все клокочет. Выделяются только острые гребни волн. Валы идут один за одним и осыпают шлюпку соленым дождем.

Неумолчный рев океана действует на меня угнетающе. Это не наше «домашнее» море, от которого ты всегда знаешь, чего ожидать. Это какая-то дикая, темная стихия, безразличная ко всему на свете.

Дончо зовет на помощь. Видно, крепко ему достается. Киваю ему и начинаю одеваться. Сначала натягиваю джинсы, затем лыжные брюки, а потом еще штаны из ярко-желтой водонепроницаемой материи. Поверх блузки – свитер, пуловер, пуховую куртку, ярко-желтую куртку от штормового костюма. Затягиваюсь тяжелым кожаным поясом, соединенным при помощи карабина и троса с кольцом на рубке. Нарядившись таким образом, становишься более неуклюжим, чем средневековый рыцарь.

Пояс, конечно, страхует от опасности исчезнуть за бортом, но сильно затрудняет работу с парусами. И как это ни рискованно, приходится иногда снимать его.

С другой стороны, хорошо, что на нас столько тряпья. Даже если вода попадает за шиворот, одежда сохраняет тепло, как компресс. Раздевание занимает у меня около десяти минут, а Дончо ухитряется спать прямо в мокрой одежде и валится где попало. Но в последнее время и я не снимаю свой панцирь. Не знаю, сколько мы уже не спим. Кажется, я засыпаю между ударами двух волн. Судорожно сжимая румпель, силюсь держать глаза открытыми. Непрерывно всматриваюсь в компас, так как нигде не видно ни единой звезды. Бесчисленные стада облаков обложили небо и, судя по всему, никуда не торопятся.

Я совершенно раздавлен: Боль в мышцах, резь в глазах от недосыпания, и вот в довершение этого изумительного букета морская болезнь. Свинцовая тяжесть в голове и в желудке. Хорошо еще, что меня не тошнит.

Шторм все крепчает. Нас беспрерывно заливает. Совершенно механически вычерпываю воду, часто теряю равновесие. Как правило, ударяюсь плечом о какую-нибудь из банок. Не очень больно.

К семи часам я понял, что силы мои на исходе. Мне почудилось на минуту, что волнение стихает, и я расслабился. Я сказал себе: что бы ни произошло, я не пошевелюсь. И тут же меня окатило водой. Я остался спокоен. Минуту спустя другая волна перехлестнула через борт. «Джу» начала крениться. Временами борт почти уравнивался с поверхностью океана. Еще немного, и шлюпка начнет черпать воду… Ну и пусть! Буль что будет!

Юлия смотрела на меня округлившимися глазами и молчала. Ее силы тоже подошли к концу. Я не чувствовал ничего, кроме полного безразличия ко всему на свете.

Еще немного, и мы перевернемся. Стоит волне покрупнее… И ты будешь лежать?! Проклятое животное!

Внезапно я вскакиваю на ноги и начинаю лихорадочно вычерпывать воду. Что это было со мной? Слабость? Безволие? Страх? Нет времени выяснять. Юлия молчит. Под глазами у нее мешки. Ничем не могу помочь ей. Ей надо поспать, но, если она ляжет, лодка останется без управления. А я занят ведром. Только иногда я на несколько минут сменяю ее у румпеля, и это для нее единственная возможность собраться с силами.