Дончо Папазов - Под парусом через океан

Действуем как автоматы. Все время молчим. Да и о чем говорить?

По-моему, они становятся все огромнее. Накатываются сзади, справа, слева. Ветер срывает их гребни в рассеивает водяную пыль. Это хорошо смотрится в кино, но здесь я предпочел бы менее патетическую картину. Никаких признаков, что эта свистопляска когда-нибудь кончится.

Волны продолжают заливать «Джу». К сожалению, они быстрее нас, и нам не удается убежать от них. Единственное, что нам остается, – это следить за углом, под которым корма встречает волну. Пока нам удается противостоять шторму, но надолго ли нас хватит?

А если волна обрушится на нас сбоку? В таких-то случаях и происходит оверкиль – переворачивание по продольной оси судна. До сих пор я думал, что это весьма маловероятно, но сейчас, среди этих кошмарных волн, мне все кажется возможным. В последние годы часто приходится слышать и читать, что та или иная яхта совершила оверкиль – это стало чуть ли не модой и звучит почти героически. Мне это кажется немного подозрительным: не нагоняют ли на нас страху путешественники, описывающие свои злоключения на море? Буду надеяться, что мы не угодим в число переживших это бедствие. Яхте гораздо легче выйти из подобной ситуации, так как, во-первых, она герметически закрыта, а во-вторых, у нее есть киль, который вернет ее в нормальное положение. Для «Джу» переворачивание кончилось бы плачевно. Так что единственный выход для нас быть начеку. Надо следить за каждой волной, реагировать на любой приступ шторма.

А мы становимся все более вялыми и безразличными. Ловлю себя на самых идиотских ошибках. Юлия держится. Ни разу не пожаловалась и со всем справляется. Она выглядит все более изможденной, и при взгляде на нее мое сердце сжимается.

Мои мысли замыкаются на нескольких вещах: ветер, волны, вода в шлюпке, парус, компас. Не ощущаю никакого пафоса борьбы со стихией. Наоборот, все более отрешаюсь от взглядов и привычек прежней жизни. Теперь для меня существуют только простые и точно определенные цели: выдержать, сберечь «Джу».

Ни прошлое, ни будущее не волнуют меня. Сегодня, этот час, эта минута, эта волна – вот чем заняты мои помыслы. Я даже не смотрю на часы. Когда мне удается сбросить безразличие, я повторяю себе простую истину: «Мы столько держались. Неужели же сейчас сдадимся?»

И начинаю верить – все будет хорошо.

Беспрерывный шторм. Мы голодные и холодные. Три дня уже не переодевались. Вся одежда насквозь сырая, но нет смысла ее менять. За полчаса снова промокнешь до нитки.

По лодке плавают мешки и всякая всячина. Боюсь, что при сильном крене что-нибудь выпадет за борт. Представляю себе крик: «Мешок за бортом!» – и мне становится весело. Даже если вообразить, что в этом мешке могут оказаться вещи или карты.

Удивляюсь, как мы еще не простудились на этом ветру и холоде. Даже насморка нет.

Сколько я уже не сплю? Недосыпание медленно и методично добивает нас. Моя знаменитая реакция, по-видимому, исчезает. Уповаю на то, что нам повезет наткнуться на какой-нибудь остров, желательно обитаемый. Уж тогда-то мы отоспимся!

Время от времени грызем сухари – вот и весь наш рацион. Мечтаю о горячем чае, но газовая плитка запропастилась неведомо куда, а искать ее в этом содоме просто немыслимо. Пусть океан хоть немного успокоится – тогда все поставим на свои места. И о чае подумаем.

Да, мы ведь до сих пор не попробовали океанский планктон. Смотрю на сети – они тоже ожидают спокойной погоды. Как бы не потерять их во время шторма. Надо сказать Юлии, чтобы прибрала.

Но тут же забываю про сети и снова принимаюсь вычерпывать воду.

Работаем как невольники. Почти не разговариваем. Силы обоих на исходе, и нет никакой возможности помочь друг другу. На «Джу» хватит работы для пятерых, а нам приходится делать все вдвоем.

Ничего уже не хочется – ни есть, ни пить. Только спать. Состояние все более вялое. Держусь только потому, что знаю: это не может длиться вечно и в конце концов мы придем в Лас-Пальмас.

– Ну а если мы промахнемся?

Нет, лучше не думать об этом. У меня достаточно проблем с этим корытом, которое то и дело захлестывают волны. Мы стараемся делать все как полагается. Я почти не отрываюсь от компаса, и голова у меня гудит от лихорадочных расчетов. Столько-то часов на юг, столько-то часов на запад, скорость шлюпки, скорость дрейфа, скорость течения. Точно держать курс в шторм на парусной лодке без секстанта, без ориентиров на берегу – это тяжелая задача. Но мы справимся. Должны справиться.

На берегу я был самым отъявленным пессимистом». При подготовке экспедиции и при оборудовании лодки я принимал в расчет только самые тяжелые условия.

По природе я оптимист, но при организации экспедиции ожидал, что океан явит нам свой самый суровый лик. Ну а теперь, теперь я снова оптимист, хотя чертовски хочется спать!

Снова адская ночь. Та же картина перед глазами: пенящиеся во тьме гребни волн, залитая водой шлюпка, согнутая фигурка Юлии на румпеле. Ведро, парус, компас. Ловлю себя на том, что то и дело ухитряюсь задремать на миг и сразу же вскакиваю. Юлия говорит, что часто засыпает между двух волн. Франц Ромер делал так же, и это сильно выручало его. В голове все время вертится: микропауза, микропауза… Я начинаю беспричинно злиться из-за этого невесть откуда взявшегося словечка. Мои мысли перекидываются на все эти новообразования с «микро». Семью ведь тоже называют микроколлективом или микрогруппой. Двое любят друг друга, а их именуют микрогруппой! Нет, определенно есть что-то обидное для человеческого достоинства в этой «микропаузе»…

Аккумуляторы вышли из строя, и сигнальный огонь на топе не горит. С трудом зажигаем керосиновый фонарь и закрепляем его на крыше рубки, на высоте одного метра над водой. Свет слабый, и маловероятно, чтобы можно было его заметить среди этих гигантских волн.

А ведь мы плывем самой оживленной морской трассой на свете. Здесь пересекаются пути из арабских стран, из Японии, США, Южной Америки. Каждую ночь видим десятки кораблей. Когда они проходят совсем близко, я чувствую, как спина моя холодеет, и не только потому, что на мне все мокрое.

Я знаю, что на корабле обязательно кто-то дежурит и что, как только нас заметят, капитан проведет судно на безопасном расстоянии. Но наш огонек совсем крохотный, а волны такие большие.

Любой встречный корабль – испытание для нервов, любой обгоняющий – угроза. Самое неприятное то, что ты бессилен что-либо предпринять и полностью зависишь от остроты чьего-то зрения.