Андрей Ивасенко - Земля туманов

Это был ОН! Яков Зиновьевич Вальцан, известный в криминальном мире как «Яшка Алмазик». Клим сразу его узнал, несмотря на то, что прошло много лет. Странно, но хладнокровный убийца и вор, лишивший Клима не только родителей, но и огромного наследства, нисколько не постарел за эти годы. Разве что полысел и притворная грусть, всегда жившая в его взгляде, стала еще более выразительной. Этого человека вряд ли мучили кошмары и совесть даже во сне.

– Я надеюсь, что вы оба будете со мной достаточно честны, а у меня не возникнет повода беспокоиться о том, чтобы проверять, говорите ли вы правду или лжете. У меня имеется достаточно методов, чтоб добиться воссоздания истины у лжецов, страдающих амнезией. – Вальцан подошел к Климу и взъерошил пухлой ручкой его волосы. – Вопрос первый: как твое имя, мальчик?

– Башка, – ответил тот, опустив голову. Он рассматривал белые остроносые туфли своего врага. Ему стало трудно дышать, гортань сузилась до размеров миниатюрного клапана.

– Сэр! – не сдержался офицер, привстав из-за стола. – Говори «сэр», сопляк! Не то я оболью твои яйца керосином и поднесу к ним спичку!

Вальцан, попыхивая сигарой, отмахнулся от него:

– Ничего-ничего, майор, пусть продолжает.

– Вопрос остается прежним, Башка. Как твое настоящее имя?

– Я не помню. Я попал сюда совсем маленьким.

Снежок покосился на товарища, но ничего не сказал. Такой ответ и его сильно удивил. Понять суть этой лжи Джо не мог, как и ляпнуть чего лишнего.

– Вопрос второй… – Вальцан приподнял рукоятью трости подбородок мальчика, заставляя того смотреть ему в глаза. – Что же делает русский мальчик в тысячах километров от дома?

Клим поморщился и едва не чихнул, запах табачного дыма ему не нравился.

– Это вам надо спросить у моих родителей и у моря, – сказал он и подумал: «Черт! А он ловкач, раз сходу раскусил мой акцент и определил национальную принадлежность».

– Поэтично, парень. Одобряю. Где же они – родители? – Его черные глазки блеснули.

– Умерли. Давно.

Вальцан прищурился, всматриваясь в глаза парня.

– А море – высохло? – Его усмешка потонула в клубах дыма.

– Нет, думаю, море осталось на месте.

– Скучаешь по снегу?

– Каждый человек о чем-то скучает, сэр.

– Как давно умерли твои родители? – все тем же непринужденным тоном поинтересовался Вальцан.

– Я не помню. Мне было два года, может, и меньше.

– Где же вы жили? Как называлось то море?

– Не помню, но оно было теплое летом и холодное зимой. И там не было пришельцев. Отца я не помню. Его убили мародеры, так мне сказала мама. А море… Мама как-то говорила, что амфибии не могут жить в той воде. Она воняет для них.

– Кем была твоя мать? Как ее звали?

– Имя ее я тоже не помню. Она работала поварихой на плавучем заводе по переработке рыбы. Там всегда страшно воняло. Эта старая посудина пошла ко дну во время сильного шторма, а меня спасли другие моряки, случайно оказавшиеся поблизости. Мама утонула. Потом они меня продали первым встречным работорговцам, направлявшимся в Австралию. Кому еще нужен сирота? Сирот обычно продают либо бездетным семьям, либо на фабрики, но я никому не приглянулся, да и был слишком мал, чтоб работать. В сиднейском порту работорговцы меня просто прогнали. Я долго скитался, пока не оказался здесь. Это все, что я помню, сэр.

– Понятно… – Вальцан о чем-то задумался. – Проживали вы к Крыму, скорее всего. Из-за высокого содержания сероводорода в придонной воде на больших глубинах пришельцы там не прижились. Но очень уж ты похож на одного человека. Очень… Как, ты говоришь, твоя фамилия?

– Я не помню, сэр. Ни фамилии, ни имени. Я же вам говорил. Забыл. Мал был.

– Да, да, – согласился Вальцан. Он подошел к столу, взял с него бумажный лист с чертежами, развернул так, чтоб оба подростка могли видеть его содержимое, и спросил у Клима: – Это нашли в твоей комнате, парень. Среди множества книг. Кто это начертил? Кто делал все эти расчеты?

– Я, сэр, – быстро сознался тот. Отпираться было бесполезно, да и слишком мало было времени, чтобы придумать что-то иное в ответ.

– Если это так, то ты мне солгал, – подытожил Вальцан все тем же спокойным голосом. – Твоя история развалилась на части из-за вранья. Чтобы такое сделать, нужно иметь как минимум высшее техническое образование.

– Для этого нужно желание, сэр, – не согласился Клим и попытался улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. – И знания, которые я получал из книг. Неподалеку есть отличная библиотека, в которой очень много разной литературы. И технической хватает.

– Самоучка? – недоверчиво спросил Вальцан, сощурившись. – Мало верится! Не помнишь почти ничего из прошлого, даже имени своего, и в то же время сумел прочитать техническую литературу и понять ее. То, что вижу на чертежах, мог создать разве что гений. Не пытайся меня водить за нос, парень.

– Конечно, нет, сэр, – спокойно ответил Клим. – Не самоучка. Раньше тут жил один бывший профессор. Бродяга. Он был стар, много пил, а мы приютили его. Он научил меня читать, писать и всему остальному. В знак благодарности. Правда, Джо?

Снежок кивнул и добавил:

– Он рассказывал много интересных историй, а мы его кормили. Старый и больной был человек, что правда, то правда.

– Вопрос второй: куда же подевался профессор? – Вальцан не отрывал взгляда от глаз Клима.

– Год назад умер от туберкулеза, – живо подыграл Климу Снежок. – У нас здесь климат не очень здоровый, сэр.

– Где его могила? – Вальцан перевел взгляд на Джо.

– Мы похоронили старика с южной стороны здания, – вновь ответил Снежок. – И поставили там крест.

Джо частично соврал – в той могиле лежал не профессор, а семилетний пацан по прозвищу «Свистун», который год тому назад действительно умер от туберкулеза.

Вальцан посмотрел на майора – тот кивнул, могилу он видел лично, когда совершал обход прилегающей территории и расставлял посты.

– Принято, – прореагировал Вальцан без лишних эмоций.

Он с минуту походил по комнате взад-вперед, дымя дорогой сигарой. Потом остановился и, ткнув пальцем в Снежка, спросил:

– Третий вопрос: где найденный вами ребенок? – Слова его были окутаны густым сигарным дымом, как будто их произносил дракон.

Молчание.

– Так, понятно, – сказал Вальцан. Его акульи глазки блеснули мертвым холодом. – Хотите умереть настоящими мужчинами? Похвально. Но глупо. Давайте сделаем так. Кто первый скажет правду, того я оставлю в живых. И отпущу, одарив крупной суммой денег. Все кошмары останутся позади. Второго – либо убью, либо отправлю умирать рабом на купеческих галерах. Соврете – убью обоих. Как вам мое предложение? Даю полминуты, чтобы все хорошенько взвесить. Время пошло.

У Клима едва мозги не сдвинулись набекрень от кипящей внутри злости. Как же это было все мерзко! Стоять тут, перед этим ублюдком, убившим его родителей, да еще и лебезить, и оправдываться перед ним, чтобы скрыть то, кем он, Клим, является! О, мерзкая ситуация! Какие-то чертовы сценические подмостки, на которых приходится лгать и играть прямо-таки шекспировскую трагедию! Почему у него в руках нет пистолета, чтобы на месте пристрелить этого лысоватого мерзавца! Заткнуть его поганый рот раз и навсегда! Отомстить за смерть мамы и папы!