Чарльз Кингсли - Вперед, на Запад!

Эмиас соскочил вниз, но еще прежде, чем он успел это сделать, с ближайшего камня поднялась высокая фигура и встретила его лицом к лицу.

Это была индейская девушка. И все же, когда он взглянул еще раз, он усомнился: действительно ли это индейская девушка? Эмиас видел сотни этих стройных темнокожих дочерей лесов, но никогда не видел подобной. Она была выше ростом, ее члены были полнее и более округлены: черты ее загорелого лица были гораздо тоньше, чем его собственные; волосы ее были не гладкие, прямые и черные, как у индианок, а блестящие каштановые, ниспадающие богатыми пышными локонами до самых колен. В ней воплотился самый совершенный тип испанской красавицы. Золотое ожерелье, перемешанное с зелеными бусами, обвивало ее шею, а золотые браслеты сжимали щиколотки. В памяти Эмиаса всплыли все слышанные им таинственные и странные легенды о белых индейцах — народе более высокой расы, чем карибы, арроуки и солимо. [151]Она должна быть дочерью какого-нибудь великого кацика, быть может, самих исчезнувших инков — почему бы и нет?

Полный простодушного удивления, он уставился на прекрасную девушку, а она бесстрашно смотрела, в свою очередь, на громадную фигуру, странную одежду и особенно на густую бороду и развевающиеся желтые локоны незнакомца.

Эмиас заговорил первый на одном из знакомых ему индейских наречий и с ласковой улыбкой сделал полшага вперед. Но движением, быстрым как молния, девушка подняла с земли лук и угрожающе прицелилась, направив в Эмиаса длинную стрелу. Эмиас остановился, положив на землю свой собственный лук и меч, и снова шагнул вперед, по-прежнему улыбаясь и делая всевозможные знаки, выражающие у индейцев дружбу. Но стрела все еще была направлена ему прямо в сердце. Он хорошо, знал быстроту и силу лесных нимф [152]; поэтому он, не двигаясь с места, позвал индейского мальчика. Эмиасу не очень хотелось стоять и ждать, когда стрела вонзится ему в бок.

Мальчик, наблюдавший все происходящее сверху, в одно мгновение спрыгнул к ним и начал для пущей безопасности тыкаться носом в землю, обращаясь к девушке на различных наречиях. Наконец она, по-видимому, поняла одно из них и ответила с явной подозрительностью и раздражением.

— Что она говорит?

— Что вы испанец и разбойник, потому что вы носите бороду.

— Скажи ей, что мы — не испанцы, что мы ненавидим их и переплыли через высокие воды, чтобы помочь индейцам перебить испанцев.

Мальчик перевел слова Эмиаса. Нимфа ответила недоверчивым покачиванием головы.

— Скажи ей, что если она пришлет к нам свое племя, мы не причиним ему вреда. Мы пробираемся через горы, чтобы драться с испанцами, и просим индейцев показать нам дорогу.

Не успел мальчик договорить, как быстроногая нимфа вспрыгнула на скалу и бросилась к своему каноэ. Внезапно она заметила лодку чужеземцев и замерла с криком испуга и гнева.

— Пропустите ее, — приказал Эмиас, шедший следом за ней, — оттолкните вашу лодку и пропустите ее. Мальчик, скажи ей, чтобы она не боялась: они не будут к ней приближаться.

Нойона все еще колебалась и, натянув тетиву, смотрела то на сидящих в лодке, то на Эмиаса, пока те не отошли примерно на двадцать ярдов. Тогда, вскочив в свою крошечную пирогу, девушка бесстрашно направила ее прямо в бешено кружащиеся и бурлящие воды, подвигаясь вперед сильными ударами, а Эмиас с дрожью следил, как легонькое суденышко вертелось и прыгало среди морд аллигаторов и громадных зубастых форелей.

С быстротою стрелы индианка достигла северного берега, выскочила из своего каноэ, скользнула в какой-то узкий проход в кустах и исчезла.

— Что за очаровательную амазонку вы откопали? — крикнул Карри, лишь только они вернулись к месту причала.

— Будь я проклят, — заявил Джек, — если мы не в стране нимф. В следующий раз я рассчитываю увидеть самую Диану [153]с месяцем на лбу.

— Тогда будьте осторожны, бродя по этим местам, сэр Джек, иначе вы окончите, как Актеон — будете превращены в оленя, и вас загрызет ягуар.

— Актеона загрызли его собственные собаки, Карри, поэтому ваша параллель не выдержана. Но, право, это было настоящее чудо красоты.

Эмиасу не понравилась эта невинная болтовня. И он мрачно сказал:

— Оставьте женщин в покое, господа. Вам раньше придется иметь дело с мужчинами, поэтому вытаскивайте каноэ и будьте настороже.

— Ого! — воскликнул кто-то через несколько минут.

— Здесь, в этой пироге, хватит свежей рыбы, чтобы накормить нас всех. Я полагаю, что эта молодая горная кошка второпях забыла ее. Хотел бы я, чтобы она оставила в придачу свою золотую цепь и побрякушки.

— Оставьте рыбу в покое, — сказал Эмиас.

Матросы были приучены соблюдать строгую справедливость при сношениях с дикарями; но на этот раз они не могли удержаться от лукавого подмигивания и от намеков за спиной капитана, что, кажется, он очень потрясен новым знакомством.

Они умели мастерски ловить рыбу всевозможными индейскими способами, и в скором времени на берегу лежало ее достаточно, чтобы накормить всю компанию.

Целый час прошел, прежде чем вновь появились индейцы, а затем из-под кустов вынырнуло каноэ, и все глаза выжидательно устремились на него.

Эмиас, надеявшийся найти остатки некоей особой расы, был очень разочарован при виде полдюжины обыкновенных ореонов, разрисованных красным орлеаном. На корме сидел седовласый старый индеец, судя по его перьям и золотым украшениям — важное лицо в маленькой лесной коммуне.

Каноэ подошло к самому острову. Эмиас увидел, что индейцы безоружны, и, положив на землю свое оружие, вышел вперед, делая дружеские знаки. Они были возвращены стариком с выражением большого интереса, и следующей заботой Эмиаса было показать рыбу, которую оставила прекрасная нимфа, и, при посредничестве индейского мальчика, дать понять кацику (по-видимому, это он и был), что чужеземцы возвращают ее. Это предложение, как и рассчитывал Эмиас, было принято с большим одобрением, и каноэ подошло вплотную к берегу, но команда все еще боялась выйти. Эмиас приказал матросам перенести рыбу в лодку.

Затем через мальчика он объявил, — таково было его обыкновение со всеми индейцами, — что он и его спутники — враги испанцев и идут воевать с ними и что все, чего они желают, — это чтобы их мирно пропустили через владения великого вождя и знаменитого воина, которого они видят перед собой. Эмиас правильно рассудил, что даже если старик не кацик, он получит не меньшее удовольствие от того, что его ошибочно принимают за кацика.

После чего почтенный старец, встав в лодке и указав на небо, землю и все окружающее, начал длинную речь. Речь старика, частью переведенная индейским мальчиком, по-видимому, означала, что весть о белых воинах уже достигла ушей говорившего, и он прислан дочерью солнца приветствовать их прибытие в эти края.