Леонард Карпентер - Конан из Красного Братства

— Нет, — решительно сказал варвар, — тяжелая работа делает гребцов бесплодными… ну, а также выпивка Кнульфа, — прибавил киммериец шутливо, мотнув головой в сторону пиратки, освобождавшей желудок от излишков выпитого вина у причала. — Замуж они не выходят. Правда, контакты с мужчинами все же случаются — и в Джафуре, и на судне.

— Почему бы тебе не присоединиться к ним, если ты так ими интересуешься, госпожа? — увернувшись от щипка Конана, Оливия отвесила насмешливый поклон. — И твоей робкой служанке тоже. Всего-то один или два выигранных поединка на ножах и вы уже можете садиться за весла.

— К сожалению должна отказаться, — ответила Филиопа вежливо. — Я не создана для пиратской жизни.

— Ты намекаешь, что тебя лепили из лучшей глины?

Дерзкие слова Оливии повисли в воздухе, поскольку Конан велел прекратить спор.

Через несколько минут количество гостей в таверне удвоилось. Пираты валили валом, желая отметить встречу «Обители страданий». Однако Фердинальд умудрился отстоять отдельный стол, где теперь начали собираться пиратские главари. Киммериец завел беседу с массивным, усатым капитаном Храндульфом, который был еще и одним из туземных вождей. Сантиндрисса, севшая на противоположном конце стола, внимательно изучала Филиопу с Сулулой. Вскоре к ним присоединился Кнульф, принесший бочонок пива. Разговор изначально шел об удачной вылазке чернобокой галеры. Действительно пираткам удалось близ устья Запороски снять богатый улов с двух купеческих кораблей. Вместе с добычей они привезли новости о том, что в южной части моря становится все меньше судов Империи. И о том, что в далеком Аграпуре объявлено какое-то состязание, касающееся реорганизации флота. Не обошлось без упоминаний о большой награде и черном колдовстве, хотя такие вести исходили от истязаемых моряков, самих толком не знающих всей правды. Впрочем, Сантиндрисса особо не пыталась вникать в суть вещей. Потом сменили тему. Пиратка заинтересовалась походом «Ведьмы» и выслушала историю с участием захваченного судна, пленников, а также про будущий выкуп.

— Очень интересно, — заключила Сантиндрисса по окончанию рассказа. — Я вижу, Конан, ты до сих пор питаешь страсть к нежным, хорошеньким куколкам.

Оливия, стиснув зубы, прикусила язык. Филиопа лукаво улыбнулась. Варвар оставил замечание без комментариев. И только трепетавшая мелкой дрожью Сулула замерла перед стигийкой, как птица под воздействием магического взгляда змеи.

— Вот она, — указала на нее пиратка. — Продай ее мне, ведь за эту девчонку ты не получишь выкупа. Я люблю иногда забавляться с милашками.

Перепуганная насмерть Сулула вовсе превратилась в каменное изваяние. Девушка, у которой не хватало отваги обращаться к кому-либо кроме своей госпожи, боялась сейчас даже вздохнуть.

— Пустое занятие торговаться с киммерийским упрямцем, Дрисса, — вздохнул Кнульф. — Я предлагал ему за вон ту туранку, — Могильщик Кораблей ткнул пальцем в Филиопу, вмиг ставшую серьезной, — целое состояние, только он и слышать ни о чем не захотел. Мол, тут дело чести. А ведь нормальному человеку сносить капризы и выходки троих баб определенно не легче, чем судну, зажатому между трех рифов. Я прав?

— Приходится терпеть, — Конан попробовал обернуть все в шутку. — Меня поражают жители востока. Здесь чуть ли не каждый мужчина имеет несколько жен, а то вообще гарем.

— Ага, гарем, — живо отреагировала Сантиндрисса. — О нем можно много говорить.

Не требуя уточнений, какой гарем, женский или мужской, подразумевала стигийка, Конан продолжал рассуждать:

— По моему мнению, это приводит к вечным ссорам и дрязгам. Я всегда считал семейный очаг более спокойным местом, нежели палуба корабля. Однако с некоторых пор, после взятия под опеку трех женщин, уверенности во мне поубавилось.

Собеседники посмеялись в притворном сочувствии. Разговор перешел на другие темы, важные и не слишком. Между тем, благодаря пьяному экипажу «Обители страданий» атмосфера вокруг постепенно накалялась. Посреди гульбища вспыхивали словесные перепалки с развитием на улице, где чаще всего в ход шли ножи, и лилась кровь.

Под аккомпанемент дудок и барабана пиратки устроили танцы нагишом прямо на столах. Некоторые отдавались тут же, поощряемые возгласами развеселившихся корсаров. Правда, кто-то из пиратов не выдержал и сбежал без одежды, изрезанной в лоскуты растрепанными, пьяными демоницами.

Разнузданная оргия обошла стороной стол капитанов, хотя сидящие там женщины стали целью бесстыдных шуток.

— Киммериец оценил ее в двадцать талантов?

— Да она имеет гораздо больше потайных талантов!

— Так пусть их покажет.

— По крайней мере, два скрывает шелковое платье.

— Иди сюда, красавица.

— Я бы не отказался тебя пощупать.

— А что служанка? Сколько стоит?

— За нее мы готовы заплатить выкуп.

— Присядь к нам, девочка, и ты получишь золотую монету.

— Добавим еще, если разденешься!

По соседству в обнимку с пиратом — ильбарсцем расположилась Брайлит, победительница схватки на причале. Она громко несла пьяный бред:

— Говорят, в больших городах есть женщины, которым мужчины хорошо платят за ласку. А чем я хуже? Я бы могла купаться в золоте лишь за то, что позволяла бы себя целовать, — размечталась пиратка, поглаживая небритую щеку собутыльника.

Ильбарсец со смехом пристроил ее голову на своих коленях. Осмотрев мускулистое тело одноглазой подруги, он беззлобно фыркнул:

— Не думаешь ли ты, что мужчина при здравом уме станет платить золотом за удовольствие поваляться с тобой в постели? Такая ночь любви грозит сломанными ребрами. Лучше переспать с быком!

— Заткнись! — зарычала Брайлит. Вскочив, женщина ударила его в подбородок. — Вы свиньи, любите насмехаться над романтичными молодыми девушками, — она сильно приложила грубияна об стену, — только потому, что сами страдаете отсутствием воображения…

Расправу прервал истошный визг Сулулы. Служанка, расталкивая по пути корсаров, бросилась прочь из таверны. Ее пытались задержать, но девушка вырвалась и побежала к морю. За ней поспешила Филиопа, а следом Конан и Оливия, которая боялась оставаться без защиты.

На краю пирса сгрудились люди, рассматривающие воду внизу.

— Похоже, девице захотелось поплавать.

— Она нашла более достойное общество, чем мы.

Конан протиснулся между зеваками, сорвал с себя ножны и приготовился к прыжку, но тут запыхавшаяся Филиопа схватила его за локоть, а в следующий момент другая пара рук вцепилась ему в пояс.

— Уже поздно, — закричала Оливия, — или ты не видишь?!

В самом деле, под ногами киммерийца копошились вездесущие акулы. Место погружения несчастной горничной, обозначали треугольные плавники и большое красное пятно.