Виталий Гладкий - Ниндзя в тени креста

Тем не менее кланы не старались извести всех разбойников провинции под корень. Это было им невыгодно по очень простой причине: истерзанным частыми набегами кабуки-моно деревням, которые не контролировали три главенствующих клана, поневоле приходилось обращаться к ниндзя с просьбой о защите. Просьбы удовлетворяли, но не бесплатно. Постепенно большая часть горных деревень провинции Ига стали данниками кланов, а самым жадным и упрямым приходилось нести большие убытки от разбойников, от которых они пытались отбиться собственными силами.

Не обращая внимания на присутствующих, ронины бесцеремонно протолкались к столику, за которым сидел Гоэмон. Только он был относительно свободным.

– Убирайся! – рявкнул один из ронинов и пнул Гоэмона ногой.

Огромным усилием воли задавив ярость, забушевавшую в груди, мальчик с деланной покорностью взял блюдо с остатками пищи и пристроился за соседним столиком, благо трапезничающие там добрые люди потеснились и освободили ему место.

К ронинам подбежал хозяин харчевни и, униженно кланяясь, спросил:

– Что пожелаете, господа?

– Сакэ! Побольше сакэ! – грубым голосом ответил ему старший из ронинов, судя по всему, главарь. – И тащи сюда вертел с мясом!

Спустя короткое время весь столик, за которым еще недавно сидел Гоэмон, был уставлен разнообразной посудой (она была почти новой, не в пример той, которая стояла на других столах, за исключением купеческого) и кувшинами с напитком. Ронины (их было трое) жадно набросились на еду, вытирая жирные пальцы о свои кимоно [27]. Сакэ полилось рекой. Вскоре они изрядно опьянели и начали скверно ругаться, обсуждая какие-то свои проблемы.

В какой-то момент они вдруг притихли и уставились на столик, за которым ужинал купец со своими слугами. А затем начали шептаться, близко сдвинув головы. Гоэмон напряг свой уникальный слух. То, что он расслышал, очень ему не понравилось. Пьяные ронины совсем потеряли стыд; они сговаривались ограбить купца прямо в харчевне, нарушив закон гостеприимства. Нужно его предупредить! Гоэмон детально рассмотрел лицо купца, и оно ему понравилось. Похоже, купец был добр и щедр. Несмотря на свои малые годы, юный синоби был хорошим физиономистом. Определение внутренней сущности человека по его внешнему облику входило в одну из дисциплин школы ниндзюцу.

Впрочем, Гоэмон рассмотрел не только купца. От его острого взгляда не укрылся ни один клиент хозяина харчевни. Мальчик высматривал кансё – шпионов сёгуна, которые могли быть в любом обличье. То, что князь привлекал на службу ниндзя из кланов провинции Кога, секретом не являлось. Это были очень опасные противники, хотя и не настолько качественно подготовленные, как синоби клана Хаттори, много лет сотрудничающие с горными отшельниками ямабуси, большими мастерами воинских искусств.

Больше всего ему не понравился странствующий последователь Будды – сюккё, сидевший неподалеку от купца. Судя по сединам и морщинистому лицу, он был очень стар. Вся одежда страстного приверженца буддизма была в заплатах, что говорило о его потрясающей нищете, однако он не стал попрошайничать, как обычно делали сюккё, заходя в харчевни, а заплатил за свой ужин. Скорее всего, чтобы не привлекать к своей персоне излишнего внимания, решил Гоэмон. Но почему?

Сюккё ел неторопливо, тщательно разжевывая каждое рисовое зернышко, всем своим видом давая понять, что спешить ему некуда. Его лицо было спрятано под шляпой путешественников – сандогасой – с широкими, загнутыми вниз полями и почти плоской вершиной, поэтому Гоэмон мог наблюдать его только по частям. И нужно сказать, что этот старый, невинный как дитя, последователь самой мирной религии почему-то вызвал у мальчика странное чувство. Это не было неприятие; скорее настороженность путника, который услышал шелест в сухой траве. Он еще не видит, кто там шуршит, но почти уверен, что это опасная ядовитая змея.

Странствующего последователя Будды выдавали руки. Они были темны, как его лицо, и даже имели сеть старческих морщин, но их форма и ширина ладоней подсказывали Гоэмону, что сюккё совсем не такой немощный, как старается казаться. Такие мозолистые – «набитые» – руки могли принадлежать лишь мастеру ниндзюцу, который одним ударом был способен сломать человеку ногу или перебить позвонок у основания шеи. Что касается морщин, то Гоэмон лишь ухмыльнулся про себя; за пару часов любой синоби мог превратиться в древнего старика, нанеся на лицо и другие видимые части тела соответствующий грим.

Неужто сюккё – шпион сёгуна? Возможно, но не факт. Не исключено, что это гэнин из другого клана провинции Ига, который, как и Гоэмон, отправился выполнять какое-то задание. Он не проявил никакого интереса к мальчику-коробейнику, и это немного успокоило Гоэмона.

Немного поколебавшись, мальчик попросил соседей по столику придержать ему место и присмотреть за его вещами, и решительно направился к выходу. В этом не было ничего удивительного; сакэ и большое количество чая требовали частого посещения отхожего места, и клиенты хозяина харчевни то и дело сновали туда-сюда, – выходили во двор и возвращались обратно – как трудолюбивые пчелы в ясный летний день в свой улей.

Проходя мимо столика купца, он сделал вид, будто за что-то зацепился, и, чтобы не упасть, придержался за его плечо. От толчка у купца расплескалось сакэ из чашки, он гневно обернулся, чтобы сделать замечание, но, увидев перед собой мальчика, мигом смягчился. А Гоэмон тихим, но выразительным шепотом сказал:

– Берегитесь! Ронины хотят вас ограбить. – А затем, повысив голос, начал извиниться: – Простите меня, господин, простите! Я нечаянно.

– Убирайся! – сердито сказал купец.

Кланяясь, Гоэмон попятился к выходу, при этом выразительно глядя на купца. Тот на миг многозначительно прикрыл веки: мол, я все понял, сердечно благодарю. Когда мальчик вернулся в харчевню, там по-прежнему царила мирная обстановка. Он сел на свое место и заказал чай. Ему, как и сюккё, тоже спешить было некуда. Впереди его ждала ночь среди чужих людей, а значит, о сне придется забыть. Поэтому лучше коротать время в харчевне, нежели ворочаться на жестких циновках сарая в обществе правивших бал кровососущих насекомых.

Наконец ронины приняли решение и двинулись к выходу. Но зорко следивший за ними хозяин харчевни преградил им дорогу.

– Господа, господа, а расплатиться?! – униженно кланяясь, жалобно заблеял он.

– Поди прочь! – вызверился старший из ронинов и оттолкнул его в сторону.

Хозяин харчевни горестно заломил руки, тихо простонал, но спорить не стал. Он хорошо знал, чем может закончиться требование заплатить за ужин: блеск остро отточенной стали, молниеносный замах – и его голова покатится к очагу. Перечить ронину мог разве что сумасшедший. Или самурай – с помощью своей катаны.