Саша Кругосветов - Путешествия капитана Александра. Том 4

Трусляки тоже очень любят сны. Можно сказать – у них талант видеть различные сновидения. Путешествовать во сне и открывать новые миры. А так как снов этих у них очень много, то и относятся трусляки к ним (напомню, что сны – это существа) без всякого пиетета. Как к чему-то само собой разумеющемуся. Сны они не хранят. Наутро сваливают в огромную кучу. Где-нибудь в углу. А если куча слишком большая, и складывать там старые сны уже неудобно, они всё время разваливаются и закрывают проход, тогда делают новую кучу. Так получается, что некоторые сны они смотрят по много-много раз. А сновидения, как известно, так же, как и одежда, как и многие другие вещи, портятся от частого употребления, пачкаются, мнутся, рвутся. Их надо стирать, гладить. А трусляк этого никогда не делает. От таких снов, которые смотрят много раз, многократного, так сказать, использования, начинает дурно пахнуть. К тому же трусляк иногда под утро забывает снять некоторые сны. И ходит в них весь день наяву. И от трусляка во все стороны распространяется запах дурнопахнущих, давно не стиранных снов. Его жена балбейка долгое время пыталась навести порядок в этом вопросе. «Отстань, не приставай с глупостями», – только и говорил трусляк. Со временем жена махнула на это рукой. Она видела, что её мужу уютно и комфортно в царстве грёз. И думала: «Пусть живёт в пространстве своих непричёсанных, неопрятных, но абсолютно гениальных сновидений. Видимо, только в этом мире он чувствует себя счастливым».

Трусляк просыпается утром весь больной. У него во сне настоящая стопроцентная жизнь. Полная опасностей и борьбы. В сновидениях он борется с неправдой, обличает негодяев, рискует здоровьем при столкновении с криминалом. Открывает новые горизонты и решает нерешаемые проблемы. Он отдаётся этой жизни в сновидениях со всем жаром, присущим его страстной натуре. Поэтому и просыпается весь больной. Выглядит плохо. Тело болит. Мешки под глазами. В течение дня повседневные заботы заставляют его забыть о ночных переживаниях. Трусляк розовеет. Чувствует свою значимость для общества и для близких существ. А к вечеру становится живым, остроумным, совершенно раскованным и даже, можно сказать, социально востребованным. В общем, никак не сравнишь вечернего трусляка с утренним.

У бывалого все наоборот. Сны ему почти не снятся. А если и снятся, то исключительно духоподъёмные. Поэтому просыпается он бодрым, отдохнувшим, весёлым. Чуть-чуть дополнительно закабаневшим. Днём на него наваливаются заботы, с которыми он не всегда успешно справляется. Хорошо ещё, что рядом с ним его надёжные трусляки. Так или иначе, но к вечеру он изрядно устаёт, кожа его бледнеет, обвисает, голос становится тише… Словом, вечерний бывалый уже никуда не годится. Никак не сравнить его с утренним бывалым. Но уже совсем в противоположном смысле.

Другое дело – балбейки. Сны им снятся приятственные. Да и живут они беззаботно в розовом мире, наполненном весёлым щебетом. В общем, ни днём, ни ночью дел у них – никаких. И мировых проблем они не решают. Единственная забота балбейки – всегда быть на уровне, всегда быть в боевой неотразимой женской форме. Как просыпается – тут же к зеркалу. Если во сне была встреча с милым дружком, то и выглядит она отменно. Пусть и без макияжа. Но если даже и так, всё равно, первым делом балбейки – привести себя в порядок. Она делает небольшие, чуть заметные движения, смысл которых понятен лишь ей одной. Задача – повысить активность специальных внутренних мышц, которые отвечают за тонус ее женского естества. Потом макияж, притирания. Обсуждения с подругами лучших моментов её жизни во сне и наяву. Во всяком случае, балбейка никогда не появляется в обществе без боевой раскраски. В процессе дневных эволюций (делами их никак не назовешь) балбейка всё время начеку. И если на мгновение теряет свою ударную женскую мощь, – тут же в балбейскую комнату и ну – приводить себя в порядок, да поскорей, чтобы никто этого не заметил. Преимущество балбейки в сравнении с бывалыми и трусляками – очевидно.

Один уважаемый правдолюб, трусляк в простонародье, прочёл у Кортасара, что «черепахи – большие поклонницы скорости». Как же ты неправ, Хулио Флоренсио, подумал он. Никакие они не поклонницы. Просто самые быстрые животные. Мы-то, трусляки, очень хорошо это знаем. И, как никто, понимаем черепах. Черепахи и предвидят будущее, и творят это будущее. Почище нас, трусляков. Куда нам, труслякам, до черепах. Черепахи всё предвидят. И как что подумают, так именно то и сбывается. Потому они и ползут медленно. Каждый шаг и каждую фазу движения обдумывают тысячу раз. Проверяют, не заскочила ли случайная мысль, которая тут же и осуществится, и к последствиям приведет нежелательным. Или даже опасным. Не заскочила – можно чуть-чуть двинуться вперёд. А заскочила – подождать немного. Чтобы время для этого нежелательного последствия пришло и ушло. И, удостоверившись, что ничего плохого не случилось, можно сделать следующую маленькую часть движения. Движется медленно, а мысли. в голове её так и носятся, так и носятся. Потому ответственность свою за будущее планеты черепахи эти ой как осознают.

А если снять ответственность на время. Да расковать её, черепаху эту. Ну, дать ей валерьяночки. Или капельку коньяка. Тут черепашка и помчится. Особенно, если поверхность ровная да твёрдая. Она коготочком только касается. А ножки у неё жёсткие, негнущиеся. Вот и получается, что трение качения у неё много меньше, чем у других животных будет. И унесётся черепашка, как молния. Стоит её только расковать. Фьють – и след простыл. Мы-то, трусляки, очень хорошо это животное знаем и понимаем. И силу его предвидения. И возможность формировать будущее. И скорость. И ответственность черепашек. Известно, что Ахилл туповат был. Но очень быстр. Решил он состязаться с черепашкой в скорости, но догнать не смог. И никто бы не догнал. Если бы они стали соревноваться. А соревноваться черепашки не любят. Так что не поклонники они скорости. А скорее противники. Хотя и самые быстрые животные.

Тупые бывалые не понимают этого. Подтрунивают над черепахами. И кто встретит черепашку – тут же нарисует на её панцире гепарда. Для смеха. А правильней было бы ласточку нарисовать, нарисовать с любовью, как рекомендовал Хулио Флоренсио.

Балладу о начальниках написал поэт-патриот Диж Быж, живший в Мории в восьмидесятые годы XIX века. Она дошла до нас, по-видимому, в том виде, в каком капитан Александр отправлял её своему другу Преподобному Льюису Доджсону. Баллада написана в форме диалога поэта Дижа Быжа (Дж. Бж.) с Себастьяном Брантом (S. B.), с которым он ведёт заочную беседу. Заочную, потому что их отделяют почти четыре века. Пишут они об одном и том же. Но по-разному. Иногда спорят друг с другом, иногда дополняют, иногда один из них молчит. Такое построение баллады выбрал сам автор произведения, поэт-патриот Диж Быж. Создается впечатление, что многие сюжеты поэту-патриоту, а вместе с ним и великому С. Бранту, удалось подглядеть в нашей современной жизни. Я даже подумал бы, что какие-то сюжеты частично заимствованы у Д. Быкова, когда бы не был твёрдо уверен, что Дж. Бж., современник капитана Александра, конечно же, никак не мог дожить до наших дней. Если же тебя, дорогой читатель, будет при чтении смущать именно это обстоятельство, заранее прошу прощения и у тебя, и у Д. Быкова, ибо сам поэт-патриот уже никак прощения попросить не может. Читая Д. Быкова, я нашёл три четверостишья, которые как нельзя лучше подходят для завершения баллады Дж. Бж., и рискнул поместить их здесь.