Даниэль Дефо - Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона (сборник)

Доводы Уильяма были достаточно рассудительны. Он убедил всех в том, что они замышляют самое обыкновенное убийство; что у каждого человека есть право на собственность и никто не имеет права ее у него отнять; что это будет избиением неповинных людей, поступавших так, как велели им законы природы, и что поступить так было бы таким же убийством, как, скажем, повстречав человека на большой дороге, хладнокровно, ради самого убийства, уничтожить его, независимо от того, причинил он нам хоть какой-нибудь вред или не причинил.

Эти доводы наконец убедили наших, и они согласились уйти и оставить туземцев в покое. При первой стычке наши убили от шестидесяти до семидесяти туземцев и ранили много больше, но у туземцев ничего не было, и наши ничего не приобрели, кроме того, что одного нашего убили, а шестнадцать ранили, как сказано выше.

Тут заканчивается моя история о путешествиях в этой части света. Мы вышли в море и некоторое время шли к северу, чтобы попытаться продать пряности. Мускатного ореха у нас было очень много, и мы не знали, что с ним делать. Мы не смели явиться на английские берега, говоря точнее, не смели торговать возле английских факторий. Мы отнюдь не боялись сразиться с любыми двумя кораблями. Кроме того, мы знали, что раз у них нет каперских свидетельств [136]или разрешений от правительства, то вообще не их дело действовать наступательно, хотя бы мы и были пиратами. Понятно, если бы мы на них напали, они могли бы оправдаться тем, что соединились для самозащиты и просто помогали друг другу обороняться, но по собственному почину нападать на почти пятидесятипушечный пиратский корабль, каким был наш, ясно, им не полагалось, следовательно, нам ни к чему было думать об этом, а уж тем паче тревожиться. С другой стороны, нас вовсе не устраивало, чтобы нас заметили, чтобы весть о нас пошла от одной фактории к другой и чтобы мы, каковы бы ни были наши намерения, оказались обнаруженными. Еще менее улыбалось нам быть замеченными среди голландских факторий на Малабарском побережье, так как мы были нагружены пряностями, которые, как полагается в нашем ремесле, отняли у голландцев. Это открыло бы голландцам, кто мы такие и что натворили. И они, без сомнения, всякими способами объединились бы для того, чтобы напасть на нас.

Значит, единственным для нас выходом было идти на Гоа и там, если удастся, продать пряности португальским факториям. Сообразно с этим мы направились почти в том направлении, ибо видели землю за два дня до этого. Оказавшись на широте Гоа, мы двинулись прямо на Маргаон, в начале Сальсата [137], по пути в Гоа. Тут я крикнул штурвальным повернуть и приказал лоцману вести корабль на северо-запад, пока мы не потеряем землю из виду. Затем мы с Уильямом созвали совет, как это случалось при важных обстоятельствах, чтобы решить, каким манером нам торговать здесь, чтобы нас не открыли. Наконец мы решили, что туда вообще не пойдем, а Уильям с экипажем из верных людей, на которых можно положиться, на шлюпе отправится в Сурат, лежавший дальше к северу, и будет там в качестве купца торговать с подходящими английскими факториями.

Дабы воплотить этот замысел с возможно большими предосторожностями и не навлечь на себя подозрений, мы решили снять со шлюпа все пушки и укомплектовать его людьми, которые пообещают нам не сходить на берег и не вступать в разговоры с посторонними, кто бы ни появился на корабле. Чтобы усовершенствовать задуманное нами, Уильям подготовил двух наших – лекаря и еще одного сообразительного парня, старого моряка, служившего лоцманом на побережье Новой Англии и превосходного лицедея. Уильям нарядил обоих квакерами и научил разговаривать на квакерский лад. Лоцмана он сделал капитаном шлюпа, лекаря – доктором, кем тот, собственно, и был, а сам стал суперкарго. В этом обличье, на шлюпе, лишенном каких бы то ни было украшений (да и прежде на нем их было немного) и пушек, он отправился в Сурат.

Я, понятно, должен упомянуть, что за несколько дней до этого мы подошли к расположенному недалеко от берега песчаному острову, где был хороший глубокий залив вроде рейда. Остров находился вне поля зрения факторий, которых здесь было полно. Мы вытащили груз из шлюпа и погрузили в него то, что собирались продавать, то есть только мускатный орех и гвоздику, но главным образом первое.

Отсюда Уильям и два его квакера с восемнадцатью людьми двинулись на шлюпе к Сурату и встали на якорь в некотором расстоянии от факторий.

Уильям был так осторожен, что отправился на берег в сопровождении только доктора, как он называл своего спутника. Поплыли они в лодке, которая подошла к кораблю для того, чтобы продать рыбу, и все гребцы были местными уроженцами. Эту же лодку он нанял потом, чтобы вернуться на корабль. Пробыли они на берегу недолго, но сумели познакомиться с некоторыми англичанами, жившими здесь и, видимо, прежде служившими в Компании, но теперь торговавшими самостоятельно. Доктор познакомился с ними первым и представил им своего друга, суперкарго. Купцам сделка пришлась по сердцу так же, как они пришлись по вкусу нашим. Только товара оказалось слишком много.

Во всяком случае, это обстоятельство недолго их смущало. Уже на следующий день они привлекли в сделку еще двух купцов, тоже англичан, и из их разговора Уильям понял, что ими было решено в случае покупки везти груз для продажи в Персидский залив. Он ухватился за эту мысль и решил, что мы не хуже их можем доставлять туда пряности. Но сейчас дело было не в этом; у Уильяма имелось не менее тридцати трех тонн ореха и восемнадцати тонн гвоздики. Среди ореха было изрядное количество мускатного цвета, но мы не противились тому, чтобы сделать скидку. Короче говоря, они столковались, и купцы, которые охотно купили бы и самый шлюп, а не то что груз, направили Уильяма к заливу, милях в шести от фактории, дав ему двух лоцманов. Туда они доставили лодку, выгрузили все и честно расплатились с Уильямом. Весь груз обошелся им наличными приблизительно в тридцать пять тысяч осьмериков, помимо кое-каких ценных товаров, которые Уильям принял с удовольствием, и двух больших алмазов стоимостью приблизительно в триста фунтов стерлингов.

Когда купцы расплатились, Уильям пригласил их на шлюп. Веселый старый квакер развлекал всех своей болтовней, «тыкал» и так напоил, что ни один из них не смог той ночью вернуться на берег.

Купцам очень хотелось узнать, кто это такие и откуда они явились, но члены экипажа шутливо отвечали на все их вопросы, и купцы решили, что над ними издеваются. Как бы то ни было, во время болтовни Уильям узнал, что они купят любой груз, какой им только ни доставят, и охотно взяли бы у нас вдвое больше пряностей, чем в этот раз. Тогда он приказал капитану, бывшему лоцману, сказать им, что есть еще один шлюп, который стоит в Маргаоне, и на нем большое количество пряностей. Если по возвращении пряности не будут проданы, капитан приведет и этот шлюп.