Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии

К радости, в Севастополе его уже ожидало письмо от Петра Михайловича. Вскрыв конверт, он с внутренним трепетом стал читать: «Несмотря на постигшую вас неудачу, убедительно прошу, не отчаивайтесь! Приобретенный вами бесценный боевой опыт принесет свои плоды, и вы непременно ощутите радость успеха. Ведь смог же Зацаренный на “Чесме” пробиться к атакованному им броненосцу? И только какая-то случайность не позволила ему подорвать врага. Война между тем продолжается, и вы, Степан Осипович, еще внесете свою лепту в нашу неизбежную победу над турками!».

— Спасибо вам, Петр Михайлович! — прошептал растроганный Макаров. — Я обязательно оправдаю вашу веру в меня…

Тем временем русские армии сосредоточились на левом берегу Дуная, готовясь к его форсированию. Это была труднейшая задача. Ведь полноводная река, при ширине свыше одного километра и глубине до тридцати метров, представляла серьезнейшее препятствие.

Турки имели на Дунае восемь броненосцев, пять канонерок и одиннадцать вооруженных пароходов разных типов. Однако турецкое командование считало эти силы явно недостаточными, и броненосная эскадра Гоббарт-паши была вынуждена, покинув кавказское побережье, переместиться к западным берегам Черного моря. Курсируя между Сулинским рукавом Дуная и островом Змеиным, она артиллерийскими обстрелами существенно затрудняла снабжение русской армии.

Аркас колебался:

— Должен признаться, что ваша неудачная атака на Батумском рейде значительно подорвала веру в возможность успешного применения минных катеров.

— У кого, разрешите полюбопытствовать, ваше превосходительство?

Вице-адмирал пристально посмотрел на собеседника:

— У командования Черноморским флотом.

Макаров усмехнулся:

— Которое, по вашим же словам, не располагает иными средствами за исключением «Константина» с его минными катерами для противодействия турецкому флоту? — пошел он ва-банк. — Где же логика, ваше превосходительство?

— Не забывайтесь, господин лейтенант! — гневно воскликнул вице-адмирал.

— А я и не думаю забываться, ваше превосходительство. Рассуждаю чисто логически.

Во-первых, я приказал атаковать неприятеля только одним катером, самым быстроходным. Расчет был сделан на то, что после подрыва одного из кораблей у турок на рейде возникнет паника, а, воспользовавшись ею, я сразу же атакую противника остальными катерами. Однако, к великому сожалению, взрыва так и не последовало.

Во-вторых, лейтенант Зацаренный на «Чесме» все-таки прорвался к броненосцу и подвел буксируемую мину под него, о чем свидетельствует вмятина на ее корпусе. Причина же ее не подрыва установлена проведенными нами испытаниями взрывателя, снятого с нее, и экспертами электротехнической лаборатории Морского технического комитета. Взрыватель оказался неисправен. Оба заключения об этом, как мне известно, находятся в штабе флота и не вызывают у кого-либо сомнений в истинной причине неудачи.

В-третьих, как отметил в своем письме капитан 2-го ранга Чуркин, мы, катерники, приобрели бесценный боевой опыт, который непременно принесет свои плоды.

Исходя из этого, считаю целесообразным осуществить поиск кораблей неприятеля между Сулинским рукавом и островом Змеиным и при обнаружении их атаковать уже шестью катерами, включая и два номерных, которые будут следовать за «Константином» на буксире. — Макаров вопросительно посмотрел на вице-адмирала.

Тот сидел в глубокой задумчивости. Командующий сухопутной армией уже неоднократно просил его предпринять какие-либо меры к пресечению обстрела его войск турецкими кораблями. А что он, главный командир Черноморского флота, мог предпринять?! Конечно, потопление четырьмя минными катерами с шестовыми минами турецкого монитора [101] Монитор — особого рода броненосное судно, очень мало возвышающееся над водою; военный боевой корабль, обшитый латами, имеющий на себе несколько больших орудий и служащий для защиты портов и морских крепостей. «Сельфи», атакованного по примеру Макарова в Мачинском рукаве Дуная в ночь с 13 на 14 мая, имело большое значение. Но это, к сожалению, был всего лишь частный успех, достигнутый к тому же на Дунае. А что он мог противопоставить броненосной эскадре Гоббарт-паши, действовавшей вдоль морского побережья? Лишь «Константина» с его минными катерами… И хотя в штабе флота возросло сопротивление их применению после неудачи Макарова у Батума, логика командира «Константина» убедила его. «Однако не могу же я вот так, сразу, признать свою неправоту?» — усмехнулся он про себя.

— Похоже, что вы, Степан Осипович, пытаетесь прикрыть свою настоятельную просьбу, я бы даже сказал, требование, на выход «Константина» в море мнением известного авторитета. Не так ли?

— Совершенно верно, Николай Андреевич! — ответил тот, почувствовав перемену в настроении вице-адмирала. — Было бы непростительно глупо с моей стороны не воспользоваться им.

Аркас открыто усмехнулся откровенности лейтенанта, а затем, делано вздохнув, как бы нехотя объявил:

— Ну что же, пожалуй, вам все-таки удалось убедить меня. Готовьте «Константина» к выходу в море. Может быть, на сей раз вам повезет больше.

— Обязательно повезет, Николай Андреевич! — просиял тот. — Будьте в этом уверены! — Макаров ликовал.

Через некоторое время после того, как ранним утром 28 мая «Константин» наконец-то вышел из Севастополя, поднялся ветер, и следовавшие за ним на буксире номерные катера стало заливать водой.

— Уменьшить скорость до семи с половиной узлов! — приказал Макаров вахтенному офицеру. — Будем теперь тащиться, теряя драгоценное время, — с досадой обратился он к старшему офицеру, горя желанием как можно быстрее подойти к Сулинской бухте.

— А пережидать волнение — терять его еще больше, — рассудил лейтенант Скоробогатов. — Придется терпеть. Хотя, надо признаться, на буксируемых катерах командам приходится ох как не сладко, — он бросил взгляд за корму «Константина», где, зарываясь в волны, за ним шли два больших катера.

Ярко горели, подмигивая мощными фонарями, огни на маяках в Сулине и на острове Змеином. На катерах стали поднимать пары, готовясь к атаке. Однако незаметно «Константин» стало прижимать сильным течением к берегу, и, когда в ночной темноте на это обратили внимание, оказалось уже слишком поздно — судно село на мель.

— Только этого нам и не хватало! — в сердцах воскликнул Макаров и принял решение: — Часть угля — за борт! Завезти с кормы верп! — приказал он.

Старший офицер распорядился, и цепочка матросов потянулась от угольных ям с мешками за спиной к борту.