Юрий Шестера - Приключения поручика гвардии

Малоннела, все это время с интересом наблюдавшая за его приготовлениями, выпорхнула вслед за ним. Конечно, Андрей Петрович хотел бы провести пробный лов без посторонних глаз, но не тут-то было. Стайка подростков уже давно поджидала его, и они тут же пристроилась за ним, рассматривая загадочное приспособление, которое нес белый человек на палке.

На берегу он выбрал удобное место, но нужна была наживка. Поковыряв ножом у прибрежного куста, он извлек из земли замечательный экземпляр дождевого червя. «В такой земле и черви как черви», — удовлетворенно отметил Андрей Петрович, вспоминая о тоненьких и хиленьких червячках Костромской губернии. А вот насадить червя на гладкую булавку оказалось делом не простым. Извиваясь, сжимая и разжимая тело, он то и дело соскальзывал с булавки. Однако человек был упорен и добился своего.

Андрей Петрович поплевал на импровизированный крючок с наживкой, перекрестился и, взмахнув удилищем, забросил лесу в воду. Но не успел поплавок принять вертикальное положение, как резко ушел под воду. Андрей Петрович был начеку, резко подсек и, почувствовав упругость лесы, с силой рванул ее на себя. Возгласы восхищения огласили округу. На берегу билась рыбина почти в две трети аршина длиной. Таких здесь никто и никогда не ловил.

Подростки запрыгали от восторга, выкрикивая единственное знакомое им русское слово:

— Андрэ! Андрэ!..

На их крики сбежались взрослые, поражаясь его удачному улову. Андрея Петровича похлопывали по спине и цокали языками. Лицо и глаза Малоннелы светились гордостью.

Пытаясь вытащить булавку из пасти рыбины, Андрей Петрович понял, что зря волновался. Сорваться эта рыба просто-напросто не могла, заглотнув булавку так глубоко, что достать ее стоило немалых усилий. Пришлось при этом прибегнуть к помощи ножа.

За первой рыбиной на берег последовали вторая, третья… Порыбачив с час, Андрей Петрович поймал семь больших и две средних рыбы, немало удивив своим уловом аборигенов. Причем большая часть времени ушла не на сам процесс лова, а на нанизывание наживки и доставание «крючка» из пасти пойманных рыб.

Теперь он решил проверить, как справятся с его способом ловли рыбы индейцы. «Ведь не для того же я, в самом деле, смастерил примитивную уду, чтобы наловить ею несколько рыб?» — благоразумно решил он.

Андрей Петрович передал уду смышленому подростку, который не только помогал ему копать червей, но и очень внимательно наблюдал за всеми его действиями при ловле рыбы. Теперь на берегу толпились уже все жители селения. Еще бы! Ведь амиго Андрэ доверил ловить рыбу их соплеменнику!

Подросток под заинтересованными взглядами односельчан сосредоточенно насадил червя на импровизированный крючок, поплевал на него и, перекрестившись по православному справа налево, как делал их гость (чем несказанно удивил Андрея Петровича, так как испанцы, бывшие их соседями, были католиками и крестились, соответственно, слева направо!), закинул леску в воду.

Поплавок принял вертикальное положение, но как только дернулся, подросток резко дернул уду на себя, и большая серебристая рыба, описав дугу, плюхнулась обратно в воду.

По берегу прокатился вздох всеобщего разочарования.

Подросток же со слезами на глазах виновато глянул на амиго Андрэ.

Однако Андрей Петрович успокаивающе похлопал его по плечу и, подозвав «полупереводчика», объяснил, что тот просто поторопился. Леску надо, мол, выдергивать только тогда, когда почувствуешь ее упругость от сопротивления в воде пойманной рыбы. Убедившись, что подросток понял свою ошибку, он предложил повторить попытку.

На этот раз все получилось. Как только поплавок ушел под воду, подросток резко дернул напрягшуюся леску на себя, и рыба, сверкая на солнце чешуей, шлепнулась уже на берег.

Окрестности на сей раз огласились возгласами восхищения, и мужчины стали дружно исполнять боевой танец индейских воинов. Мать же подростка выбежала из толпы и расцеловала сияющего от счастья сына.

И Андрей Петрович, решив, что проблема ловли рыбы в общих чертах решена, без сожаления передал уду удачливому подростку, объявив его главным рыбаком селения.

С тех пор слова «уда» и «рыбак» прочно вошли в обиходную речь местных жителей.

Наблюдая за жизнью индейцев, Андрей Петрович был удивлен практически полным отсутствием в их обиходе тары. Единственно, чем они пользовались, так это тростниковыми или травяными подобиями корзин, выполняющими и роль кастрюль. Сплетены же они были столь плотно, что вода сквозь них не проходила.

Он вспомнил, как в батюшкином имении дворовые дети плели корзины из ивовых прутьев. Он тоже участвовал в этом деле, однако по этому поводу матушка жаловалась Петру Ивановичу, что, мол, Андрюшенька занимается не барским делом. На что батюшка советовал ей не обращать на это внимания, так как в жизни все может пригодиться. И Андрей Петрович решил воспользоваться прошлым опытом.

Заготовив прутьев, похожих на ивовые, он приступил к делу. Не все сразу получалось, приходилось многое переделывать по несколько раз, но в конце концов первая корзина была готова. Затем он помучился с ручкой для нее. Занимался он этим делом, конечно, в хижине, подальше от любопытных глаз, но теперь можно было показать товар лицом. Андрей Петрович передал готовую корзину Малоннеле, и та вышла из хижины с сияющим лицом.

Мальчишки, дежурившие у хижины своего кумира и предполагавшие, что тот опять что-то затеял, были в восторге, рассматривая невиданную вещь в ее руках. А когда она дала им подержать корзину, то на их восторженные крики сбежались и взрослые. Фурор был полным. Женщины по очереди брали корзину и ходили с ней туда-сюда, покачивая бедрами. Они сразу оценили ее достоинства. Легкая, прочная и вместительная, она была одинаково удобна для переноски и желудей, и рыбы, а удачно сплетенная, и для роженицы. Женщины оживленно обсуждали ее достоинства, и в их разговоре то и дело проскальзывало новое для них русское слово «корзина».

Андрей Петрович со временем организовал обучение искусству плетения корзин всех желающих, и вскоре они стали неизменным хозяйственным атрибутом индейцев.

Разумеется, его очень интересовало единственное, но грозное оружие индейцев — луки и стрелы, которые были доведены ими до совершенства. Ведь им приходилось использовать их не только для охоты на животных, но и в беспрестанных войнах с соседними племенами. Наконечником стрелы являлся заостренный кремень, он натирался ядом, полученным из какого-то корня, секрета изготовления которого Андрею так и не рассказали. Луки для большей упругости индейцы обтягивали жилами, благодаря чему сила и скорость, с которой летела стрела, была чрезвычайной: пущенная вверх, она в одно мгновение терялась из виду.