Патрик О'Брайан - Гавань измены

— Увы, он моряк, а вы знаете их преданность часам и ударам колокола.

По лицу Лауры Филдинг скользнула тень: её единственные разногласия с супругом как раз касались пунктуальности.

— Просто временные придаточные? Не более десяти минут, — с немного наигранной бодростью продолжила она.

— Посмотрите, — сказал Стивен, указывая на часы на Аптекарской башне. Все обернулись, а наблюдатели в башне еще раз невольно отшатнулись. — Десять минут потребуются этим прекрасным джентльменам, чтобы величаво дойти до губернатора: они не должны мчаться по крутому склону, сминая аккуратно повязанные шейные платки, теряя пудру для волос и задыхаясь от зноя, и прибыть туда багровыми от усилий. Лучше сядьте рядом со мной, выпейте в тени стакан охлажденного коровьего молока — козье я бы не рекомендовал.

— Не могу, — сказала она, когда капитаны удалились (шествуя в порядке старшинства), — я не должна опоздать к мисс Ламли. Капитан Обри, — позвала она, — если я случайно задержусь к началу вечерней репетиции, прошу вас занять моё место и показать капитану Пуллингсу лимонное дерево. Его сегодня уже поливали! Джованна сегодня уедет в Нотабиле [4] Нотабиле - теперь Мдина. , но дверь останется незапертой.

— Буду рад показать капитану Пуллингсу лимонное дерево, — ответил Джек, и при этих словах капитан Пуллингс снова громко расхохотался, — это лучшее лимонное дерево, что я знаю. Скажите, мэм, Понто тоже отправится в Нотабиле?

— Нет. Последний раз он убил парочку коз и детей. Но морскую форму он знает. И ничего не сделает вам, если только вы не станете трогать лимоны.

— Ваш план, кажется, работает, сэр, — произнес Джузеппе, наблюдая как офицеры и Грэхэм начали взбираться по ступенькам в направлении дворца, а Стивен и миссис Филдинг продолжали поглощать кофе с мороженым. Они пришли к мнению, что мисс Ламли это не морской офицер, и, следовательно, не может обладать столь же безупречным чувством времени.

— Я полагаю, это может отлично сработать, — согласился Лесюер. — Я обнаружил, что чем уродливее человек, тем сильнее его тщеславие.

— А теперь, сэр, — произнесла Лаура Филдинг, облизывая ложечку, — поскольку вы были так любезны, а я отправила Джованну в Нотабиле, прошу вас оказать еще большую любезность и проводить меня до святого Публия: около Королевских ворот всегда много мерзких солдат, а без собаки...

Доктор Мэтьюрин заявил, что будет счастлив выступить в роли заместителя столь благородного существа, он и в самом деле выглядел необычайно польщенным и оживленным, когда они покинули дворик, и он провел даму через пьяцца Регина, забитую солдатами и двумя стадами коз, но к тому времени, когда они шли мимо Оберж-де-Кастиль, его мысли унеслись далеко, обратно к причинам дурного настроения.

Другая часть разума была занята насущным, однако его молчание было в какой-то степени преднамеренным. Долго оно не продлилось, но, как он и предвидел, это обеспокоило Лауру Филдинг.

В его спутнице ощущалось внутреннее напряжение, которое он воспринимал все четче и четче, и как ее голос, так и улыбка оказались несколько вымученными, когда она спросила:

— А вы любите собак?

— Собак? — переспросил он, искоса глянув на нее и улыбнувшись. — Что ж, сейчас, будь вы обычной любезной болтушкой, я бы, ухмыльнувшись, произнес «Господи, мэм, я их обожаю» наряду с самым изящным поклоном, каким только мог изобразить. Но поскольку вы — это вы, я лишь замечу, что я воспринимаю ваши слова как пожелание завязать беседу. Вы с тем же успехом могли спросить, нравятся ли мне мужчины или женщины, или даже кошки, змеи или летучие мыши.

— Нет, только не летучие мыши, — вскричала миссис Филдинг.

— Определенно летучие мыши, — сказал доктор Мэтьюрин. — Среди них существует такое же разнообразие, как и среди других тварей: я знавал как очень резвых, веселых особей, так и угрюмых, коварных, упорных и мрачных. То же самое относится и к собакам: их разнообразие представлено от беспородных, виляющих хвостом трусливых дворняжек до героического Понто.

— О, милый Понто, — сказала миссис Филдинг. — Для меня он утешение, но мне хотелось бы, чтобы он был чуточку умнее. Мой отец владел маремма-абруцкой овчаркой, которая умела умножать и делить.

— Тем не менее, — ответил Мэтьюрин, пытаясь продолжить свою мысль, — должен признаться, у собак есть качество, которое редко встретишь, это привязанность. Я не имею в виду принудительную собственническую любовь и стремление к защите хозяина, а скорее ненавязчивая, постоянная привязанность к друзьям, которую можно наблюдать среди лучших пород собак. Задумайтесь только над редкостью чистой и искренней привязанности среди людей, когда мы достигаем зрелых лет. Только подумайте, как ярко она окрашивает нашу повседневную жизнь, красит прошлое и будущее, так что можно беспечно глядеть как назад, так и вперед — вот отчего и приятно найти это качество в создании неразумном.

Недостаток привязанности не испытывали и коммандеры — Том Пуллингс определенно её источал, пока Джек Обри подводил Тома к губернатору и его гостю. Встречу с Рэем Джек отнюдь не находил приятной, однако, поскольку отказ мог рассматриваться как низость, Джек порадовался, что этикет требовал от него представить своего бывшего лейтенанта. Необходимая формальность могла немного снять неловкость.

Окинув взглядом строй гостей, Джек подметил, что встреча не обещает быть настолько уж тягостной. Рэй почти не изменился — высокий, симпатичный, оживленный, обходительный человек в черном сюртуке с парой иностранных орденов. Он прекрасно знал о присутствии Джека — их взгляды встретились незадолго до этого — но смеялся с сэром Хильдебрандом и багроволиким гражданским, и внешне оставался спокойным, словно не имел ни малейших причин скрытничать или испытывать душевное беспокойство.

Вереница гостей продвигалась вперед. Настала их очередь. Джек представился губернатору, который слегка кивнул в ответ с безразличным видом и пробормотал «Рад знакомству». Затем Джек вытолкал вперед Пуллингса и объявил:

— Сэр, позвольте представить капитана Пуллингса. Капитан Пуллингс, секретарь Рэй.

— Рад видеть вас, капитан Пуллингс, — произнес Рэй, протянув руку, — от всего сердца поздравляю вас за вклад в блистательную победу «Сюрприза». Стоило мне прочесть письмо капитана Обри, — тут он поклонился Джеку, — и его пылкий отчет о ваших несравненных заслугах, как я сказал себе, что мистер Пуллингс достоин повышения. Некие господа возражали, что во время захвата «Торгуд» не находился на службе у султана, и повышение выйдет неправомерным и создаст нежелательный прецедент. Однако я настоял, что нам следует внять рекомендации капитана Обри, и, скажу вам по секрету, — тут он понизил голос и благодушно улыбнулся Джеку, — я настаивал на этом сильней, поскольку когда-то капитан Обри несправедливо со мной обошелся, а повысив его лейтенанта, я мог, как бы выразились моряки, заткнуть его за пояс. Едва ли что-то доставило мне большее удовольствие, чем добиться этого назначения, и мне лишь жаль, что победа досталась вам ценой столь ужасного ранения.