Наталья Девятко - Карта и компас [litres]

— Подсудимая Аля Очеретяная, также известная как пиратский капитан по прозвищу Воронье крыло, вас обвиняют в расшатывании устоев Империи и попытке поднять мятеж. Известно ли вам, что за каждое неправдивое слово мы имеем право оборвать жизнь любого из тех, кто вам небезразличен? — обвинитель кивком указал на мойр.

— Да, мне известно об этом законе Империи, — спокойно ответила Аля. — Спрашивайте.

Обвинитель показал ей синий конверт с изъеденной огнем печатью и обугленным краем, вытащил из него лист, покрытый мелкими буквами.

— Что это? И кому адресовано?

— Это письмо капитана Яроша Сокола, перехваченное вами, — Аля чувствовала, как вслушиваются в ее слова мойры, каждое мгновение готовые рубануть по одной из нитей: колдовство, замешанное на дружбе и любви, искривленное, как и все в Империи.

— Кому адресовано это письмо?

— Пиратским капитанам.

— Кому адресовано это письмо из пиратских капитанов? — повторил обвинитель и уточнил. — Из живых.

Аля вздрогнула, этот ответ она, к сожалению, знала.

— Феникс, — она запнулась, неожиданно четко вспомнив женщину с волосами, подсвеченными пламенем. — Всех других вы уже наказали.

Но воздух звенел — она прошла по краю, не солгав, но и не сказав всего.

Обвинитель посмотрел на нее. Его улыбка была такая же ледяная, как и голос.

— А из тех, кто не был живым?

Аля вонзила ногти в ладонь, не почувствовав боли.

— Мариан и Джонатану.

Министр видел, как удивленно пошевелился советник Императора, едва ли не единственный, кто, кроме него, не выбрал для себя сегодня красные и багровые цвета. А обвинитель вел допрос дальше.

— Феникс уже встретилась с Ярошем Соколом?

— Да.

— А Мариан и Джонатан?

— Да.

— Почему мы не знаем, где они?

— Потому что им дарована новая жизнь.

— Обоим?

— Да.

— Кем?

— Той, которая воплощает в себе жизнь этого мира.

— Давняя с ними?

— Нет. Она ушла.

— Куда держит курс корабль с черными парусами?

— К Призрачным островам.

— Что ищет «Диаманта»?

— Сокровища.

— Какие?

— Я не знаю.

Правду. Только правду. Иначе она никогда себе не простит того, что случится. Хотя ее «никогда» может продлиться лишь до сегодняшнего вечера.

Вопросы. Десятки. Сотни. Обвинитель хотел знать все: как они встретились, как решили отправиться в столицу, чтобы бросить врагам вызов, как их предали и поймали…

Феофан смотрел на женщину, из последних сил державшуюся перед ними прямо, и восхищался ее стойкостью и мужеством. В приговоре не стоит сомневаться, но почему-то министр с ужасом думал, что бы было, окажись, по его желанию, перед таким судом капитан корабля с черными парусами. Ярошу Соколу было, кого терять, и мало кому из пиратской команды Феофан действительно желал смерти. Не знал министр, что паруса корабля Али тоже были окрашены в черный цвет.

Сколько она перед ними простояла? А не солгала ни в чем…

Феофан не заметил, что колет пальцы лучами Имперской звезды.

Обвинитель разговаривал с главой Суда, собиравшимся огласить решение. Министр оставил звезду в покое.

Судья поднялся.

— По закону Империи за попытку свергнуть власть Императора, Аля Очеретяная, вы приговорены к смерти. В назидание…

— Постойте!

Феофан вышел в круг. Аля удивленно взглянула на имперского министра, сразу погасив блеск в глазах. А Феофан говорил, не думая, как поплатится за смелость.

— Зачем создавать из пиратки идола? Зачем давать надежду преступникам и статую, к чьим ногам можно положить цветы? Не лучше ли наказать ее так же, на что осуждают всех обычных нарушителей закона? Своим приговором вы возвеличите ее и превратите в легенду, которая соберет вокруг себя непокорных последователей! Хотите ли вы бороться с новой легендой, созданной вашими же руками?

Судьи молчали.

— Министр правильно говорит, — принял решение глава Суда. — Идолы нам ни к чему, — и презрительно скользнул взглядом по преступнице, будто из-за выбранной казни ее преступления утратили величие. — Аля Очеретяная, вас казнят на рассвете.

Министр не удержался, чтобы еще раз не посмотреть на подругу Яроша Сокола. В ее глазах светилась благодарность, ибо таким было последнее желание осужденного пиратского капитана.

Пророчество, застывшее на фотографии, не исполнилось. На площади перед дворцом не появится четвертая черная статуя.

Ярош смотрел на ночное море, но моря не видел. Дух Империи снова звал его, обещая легкую смерть. Но пиратский капитан смеялся, осмелившись выдержать взгляд звериных глаз.

— Дерзкий… — мурлыкал враг. — Кто ты такой, чтобы спорить со мной? Мой мир безграничен, мой мир идеален, как черный квадрат штольни, бывшей колодцем, в котором тонешь ты и все мечты твои. Но умирать не страшно, пират. Пугает боль, которая может утихнуть лишь по моему приказу. Ты уже знаешь вкус этих страданий.

Боль и призовет твою смерть, и спасения тебе не найти, пират, ибо нет спасения для тех, кто и за красными стенами хранит в сердце свободу Моря. Но даже мои солдаты, счастливее тебя, пиратский капитан, ведь они не настолько одиноки. Одиночество, — шептал город со звериными глазами. — Хочешь, я освобожу тебя от одиночества, сохранив жизнь? Хочешь, превращу твое одиночество в любовь, в страсть, в богатство? Хочешь?..

Воспоминание таяло, как след на воде, остающийся за кораблем, таяло, как прикосновение ладоней товарища, которого только что забрали стражники.

— Ложь, — ответил пират, но уверенность его пошатнулась. — Ложь, как и те слова, которыми ты очаровал и сломил моих друзей, пообещав власть и бессмертие. Пообещав свободу и прекращение пыток. Ты врешь и мне!

Ярош выстрелил в зеркало. Отражение звериной морды осыпалось серебряными осколками, будто звезды, чью кровь столько лет пили властители ужасного города.

Один осколок вонзился в руку пирата, оставив глубокую рану. Но шрам от взгляда из зазеркальной глубины был намного глубже.

— Выбери смерть, пират… Выбери жизнь, пират…

— Капитан, — возле Сокола стоял Странник. — Кое-кто хочет с тобой поговорить. Думаю, что этот разговор должен был состояться раньше. Я вас оставлю.

Теперь они вдвоем смотрели на черную воду. Капитан и Дэниэл, разделивший с ним почти весь путь от той ночи, когда в Элигере в руки пирата попала зачарованная карта с неведомыми сокровищами. Как и во время их первой встречи, глаза парня прятали тайну.

— Давний рассказал мне, что вы пытались бороться с Империей, — еще неуверенно начал Дэниэл, но по голосу было слышно, что решение он уже принял.

— Да, — подтвердил Ярош. — Но Империю не победить, пока не погаснут глаза зверя, в чьем обличье воплотился Дух Империи. А как погасить его взгляд, не знает никто.