Ян Мак-Гвайр - Последний кит. В северных водах

– Если они дадут нам котиков, – обращается он к Кэвендишу, – мы сможем дотянуть до весны. Мы сможем есть мясо и сжигать ворвань.

Кэвендиш кивает.

– Согласен, – отзывается он. – Мне нужно будет потолковать с этими гребаными аборигенами. Я должен заключить с ними выгодную сделку. Но вся проблема в том, что они знают, что мы уже и так в полном дерьме. Только послушайте, как они там гогочут и курлычут.

– Полагаете, они могут бросить нас здесь на верную смерть?

В ответ Кэвендиш презрительно фыркает.

– С превеликой радостью, – говорит он. – Такие засранцы-язычники, как вот эти, ничуть не отягощены христианскими ценностями, подобно таким людям, как мы. Если им не понравится то, что мы предложим им для обмена, они смоются так же быстро, как и появились.

– Предложите им ружья, – проявляет находчивость Самнер. – Десять убитых котиков за одну винтовку. Три ружья дадут нам тридцать котиков. Этого нам хватит надолго.

Кэвендиш ненадолго задумывается, затем кивает.

– Я потребую с них двенадцать, – говорит он, – двенадцать туш за винтовку. Хотя, честно говоря, сомневаюсь, что эти первобытные ублюдки умеют считать до двенадцати.

После того как они поели, Кэвендиш выходит наружу, и Самнер идет с ним вместе. Они показывают эскам одно из ружей, потом тычут пальцами в сторону палатки и делают вид, будто едят. Эски осматривают его, взвешивают на руке, даже прицеливаются. Кэвендиш заряжает его и позволяет старшему эскимосу сделать выстрел.

– Отличное оружие. Лучше не бывает, – говорит Кэвендиш.

Эски обмениваются друг с другом непонятными репликами, потом еще раз медленно и тщательно осматривают ружье. Когда с этим покончено, Кэвендиш наклоняется и рисует на снегу двенадцать коротких черточек. Он указывает на винтовку, затем показывает на отметки и в последнюю очередь – на палатку, после чего опять жестами показывает, будто ест.

Целую минуту эски не говорят ничего. Один из них лезет в карман, вынимает трубку, набивает и раскуривает ее. Второй коротко улыбается, что-то говорит на своем языке, затем наклоняется и стирает половину черточек.

Кэвендиш поджимает губы, качает головой и медленно дорисовывает те же самые шесть палочек.

– Я не позволю, чтобы меня отымел какой-то гребаный эскимос, – говорит он, обращаясь к Самнеру.

На лицах эсков отображается неудовольствие. Один из них хмурится, что-то говорит Кэвендишу, после чего быстро, носком сапожка, стирает прежние шесть отметок и еще одну новую.

– Проклятье, – шепчет Самнер.

Кэвендиш презрительно смеется.

– Всего пять, – говорит он. – Пять сраных котиков за винтовку. Неужели я и впрямь похож на дебила?

– Если они сейчас уедут, мы умрем от голода, – напоминает ему Самнер.

– Мы проживем и без них, – отмахивается Кэвендиш.

– Нет, не проживем, чтоб меня черти взяли.

Эски равнодушно смотрят на них, указывают на пять отметок на снегу, после чего протягивают ружье с таким видом, словно готовы отдать его обратно. Кэвендиш не отрывает взгляда от винтовки, но и не пытается взять ее. Он качает головой и сплевывает.

– Вконец обнаглевшие ледовые ниггеры, – ворчит он.

Эски строят себе небольшой снежный дом – и́глу – в пятидесяти ярдах от палатки, после чего садятся на нарты и возвращаются обратно на лед, на охоту. Черное небо усеяно звездами, и на фоне этой необозримой бездны разворачивается северное полярное сияние. Затем оно сворачивается и вновь распахивается во всю ширь, словно многоцветная стая скворцов [78]. Дракс, по-прежнему пребывающий в кандалах, но оставленный без охраны, поскольку все они теперь, образно говоря, оказались в одной лодке, смотрит, как эскимосы сгружают свою добычу. Он прислушивается к гортанным обрывкам их первобытной речи, втягивает носом, даже несмотря на ледяной промозглый воздух, исходящий от них резкий и кислый запах. Некоторое время он явно оценивает их – рост, вес, быстроту движений, – а потом идет к ним, лязгая своими железками.

– А у вас здесь два славных жирных толстячка, – говорит он, указывая на двух убитых котиков. – Я могу помочь вам освежевать их, если хотите.

Хотя эскимосы весь день провели на охоте, оба выглядят бодрыми и свежими. Несколько мгновений они молча смотрят на него, затем показывают на его кандалы и смеются. Дракс смеется вместе с ними, гремит своими кандалами и вновь смеется.

– Эти ублюдки не доверяют мне, тут вы правы, – говорит он. – Они думают, что я опасен. – Чтобы проиллюстрировать свои слова, он корчит зверскую рожу и машет перед собой скрюченными пальцами. Эски смеются еще громче. Дракс наклоняется и берет одного из котиков за плавник.

– Давайте я освежую вам его, – вновь предлагает он, проводя воображаемым ножом вдоль брюха животного и словно бы вспарывая его. – У меня недурно получается.

Эски вновь качают головами и жестом предлагают ему убираться. Старший берет нож, наклоняется, быстро вспарывает и потрошит двух котиков. Он оставляет разноцветные внутренности, пурпурные, сизые и розовые, исходить паром на снегу, после чего отделяет ворвань от мяса. Дракс наблюдает за ним. Он чувствует исходящий от потрохов медный запах крови, и у него начинают течь слюнки.

– Я могу отнести это вместо вас, если хотите, – предлагает он.

Оба мужчины по-прежнему не обращают на него внимания. Младший берет мясо и ворвань, тащит их в палатку и передает Кэвендишу. А старший начинает быстро перебирать груду внутренностей. Найдя обе печени, он отрезает от одной здоровенный кусок и съедает его сырым.

– Господи Иисусе, – говорит Дракс. – Такого я еще не видывал. Многое мне пришлось повидать, но такое вижу в первый раз.

Эскимос поднимает глаза на Дракса и улыбается. Зубы и губы у него покраснели от крови котика. Отрезав еще один кусок сырой печени, он протягивает его ему. Поначалу Дракс колеблется, а потом принимает угощение.

– В свое время мне приходилось едать и кое-что похуже, – говорит он. – Намного хуже.

Откусив кусочек, он проглатывает его и улыбается. Старший эск улыбается в ответ и смеется. Когда младший возвращается из палатки, оба некоторое время о чем-то совещаются, после чего манят к себе Дракса. Старший вновь лезет в кучу потрохов и достает оттуда вырезанное глазное яблоко. Проткнув его оболочку острием своего ножа, он высасывает внутреннее желе. Оба смотрят на Дракса и улыбаются.

– Ерунда, – отвечает Дракс. – Я уже пробовал глазное яблоко раньше, так что это для меня – семечки.

Старший находит очередное глазное яблоко, протыкает его и протягивает ему. Дракс высасывает жидкость, кладет в рот остальное и проглатывает. Оба эска заходятся громким клокочущим смехом. А Дракс широко открывает рот и высовывает язык, показывая, что там уже ничего нет.