Николай Черкашин - Одиночное плавание

Как ни странно, но подводная свистопляска давала о себе знать на поверхности лишь короткой хаотичной волной. Острые всплески не помешали мичманам перебежать по мокрой палубе к носу. Боцман быстро отдраил лаз в акустическую выгородку, и Голицын опустился туда, где совсем недавно нежился в ночной «купальне». Теперь здесь звучно хлюпала и плескалась холодная чернь. Шальная волна накрыла нос, и в выгородку обрушилась дюжина водопадов, толстые струи хлестнули по обтянутой резиной спине. Дмитрий взял у Белохатко фонарь и полез, цепляясь за сплетения бимсов, вниз, поближе к антенной решетке. Для этого пришлось окунуться по грудь; стылая вода плотно обжала живот и ноги. Она была очень неспокойна, эта вода, и все норовила подняться, затопить выгородку до самого верха. Вот она предательски отступила, обхватив ноги всего лишь по колени, и вдруг резким прыжком метнулась вверх, поглотила с головой, обожгла едким рассолом рот, глаза, свежевыбритые щеки… И сразу подумалось, как в войну вот так же кто-то забирался в цистерны, в забортные выгородки, зная, что в случае тревоги уйдет под воду в железном саване…

- Ну как там? - крикнул Белохатко сверху, с сухого насеста.

- Антенна вроде в порядке… Посмотрю кабельный ввод.

Голицын поднялся к боцману и посветил аккумуляторным фонарем под палубу носовой надстройки. Толстый пук кабелей, прикрытый коробчатым кожухом, уходил в теснину меж легким корпусом и стальной крышей отсека. В полуметре от сальников кусок кожуха, сломанный штормом, пилой ерзал по оголившимся жилам верхнего кабеля. Голицын даже обрадовался, что причина неполадок открылась так легко и просто. Надо было лишь добраться до перелома и оторвать край кожуха.

Обдирая комбинезон о железо, Дмитрий протиснулся в подпалубную щель. Чтобы отогнуть обломок, пришлось приподнять извив трубопровода и подпереть его гаечным ключом. Просунув руки между трубой и обломком, Голицын соединил порванные жилы почти на ощупь, потому что фонарь съехал от качки в сторону и луч вперился в баллоны ВВД. И в ту минуту, когда Дмитрий попытался поправить свет, ключ-подпорка вылетел со звоном, и трубопровод, словно капканная защелка, придавил обе руки. Запонка на левом запястье пребольно впилась в кожу, а правую кисть прижало так, что пальцы бессильно скрючились.

- О, ч-черт! - взвыл Голицын и попробовал вырваться. Но западня держала крепко. А тут ещё нос лодки вдруг резко просел, и в следующий миг в подпалубную «шхеру» ворвалась вода, затопила, сдавила так, что заныло в ушах, как при глубоком нырке. Дмитрий не успел набрать воздуха и, теперь с ужасом чувствуя, что вот-вот разожмет зубы и втянет удушающую воду, рванулся назад, не жалея рук, но так и остался распластанным на железе. Нос лодки зарылся, должно быть, в высокую волну и томительно, не спеша вынырнул наконец.

- Жив?… - Голицын едва расслышал сквозь залитые уши голос боцмана. - Чего затих?!

- Порядок… Нормально… - отплевывался Дмитрий, все ещё надеясь обойтись без помощи Белохатко.

- Мать честная! - охнул боцман, выглянув из лаза. - Транспорт идет… на пересечку курса!

Острым глазом сигнальщика он выловил среди тёмных взгорбин неспокойного моря зелено-красные искринки ходовых огней. Не вчерашние ли то фрегаты? Едва боцман крикнул, а Голицын услышал, как мысли у них, точно спаренные шутихи, понеслись по одному и тому же кругу: засекут, погонят, вызовут патрульные самолёты… Оба представили себе лицо Абатурова, искаженное тоскливым отчаянием. Прокопались…

- Шевелись живее! - застонал Белохатко.

Голицын яростно рванулся. От тщетного и резкого усилия свело судорогой локти.

- Не могу я, Андрей Иваныч! - прохрипел Дмитрий, даже не удивившись, что впервые в жизни назвал боцмана по имени-отчеству. - Руки зажало…

Белохатко сунулся было под настил, но самое просторное место уже занимало голицынское тело. Рядом оставался промежуток, в который бы не влезла и кошка. Боцман рванул с плеч резиновую рубаху, сбросил китель, аварийный свитер… Он сгреб с привода жирную мазь и, выдохнув почти весь воздух, втиснул щуплое тело под стальные листы. Как он там г прополз к трубопроводу, одному богу известно. Нащупав голицынские руки, смазал их остатками тавота.

- Кости-то целы?

- Кажется…

- Тогда - рви!!!

И обожгло, ошпарило, будто руки выскочили не из-под трубы, а из костра…

Они переодевались в своей кают-компании. Голицын, потряхивая ободранными кистями, отстегнул и бросил в кандейку манжеты, красные от крови и бурые от тавота.

- Лодка чистеньких не любит, - беззлобно усмехнулся боцман.

- Жаль, нет второй пары! - не то поморщился, не то улыбнулся Голицын.

В разгар походного лета штурман распял на прокладочном столе карту Средиземного моря - моря посредине земли. На здешних берегах родились все главные боги человечества - Ра, Осирис, Зевс, Христос, Яхве, Магомет… Здесь родились люди, начертавшие имена своих богов и героев на звёздном небе, папирусе, пергаменте. Они сочиняли мифы, не подозревая, что сегодняшняя явь во многом превзойдет фантазию древних. На острове Крит обитало под землей кровожадное чудовище Минотавр. Сегодня под складами острова Таволара обитают в подземных укрытиях атомные минотавры - американские атомарины.

Средиземное море - хоровод континентов: Европа, Африка, Азия сцепили полуострова, как руки вокруг лазурной чаши. С некоторых пор эта чаша стала сродни той, что испил Сократ. Только вместо цикуты - уран лодочных реакторов американских, английских, французских…

У меня в каюте лежит папка с газетными материалами для политзанятий. Там же хранится и карта, вырезанная из «Лайфа». На ней помечены радиусы досягаемости баллистических ракет, которые нацелены на нашу страну с акватории Средиземного моря. Северная кромка зоны сплошных разрушений проходит по границе моей родной Калининской области и соседней, Владимирской.

О том, как будет выглядеть удар из-под воды, поведал американский репортер «Нью-Йорк тайм мэгэзин»:

«Запускающее устройство смонтировано во вращающейся рукоятке, напоминающей рукоятку кольта сорок пятого калибра, только на этой ручке нет ствола. Вместо него к рукоятке прикреплен электрический шнур, который соединяет её с консолью ЭВМ. Рукоятка сделана из тяжелой пластмассы с насечкой для уверенного захвата. Электрический шнур выглядит, как шнур обыкновенного тостера или утюга.

Для тренировок предназначена черная рукоятка, а для реальных пусков - красная… Если это война, то вахтенный офицер объявляет: «Боевая тревога! Ракетная готовность». Если же это тренировка, то команда звучит: «Боевая тревога! Ракетная готовность. Тренировка». Сообщение о действиях в чрезвычайной обстановке поступит от президента…»