Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Ричард Браксли, ваш старый друг, как вы его назвали, — возразил Роланд. — Поэтому-то я и принужден эмигрировать в Кентукки как искатель приключений и счастья, так как моего капитанского жалованья не хватает, чтобы содержать себя и сестру.

Любопытство полковника Бруце было возбуждено; он задал капитану несколько вопросов и узнал то, что мы должны сообщить и нашим читателям, так как это непосредственно связано с теми событиями, о которых мы намереваемся рассказывать.

Майор Роланд Форрестер, дядя нашего капитана Форрестера и Эдит, являлся главою богатого семейства и старшим из двух братьев. Младший должен был после смерти отца, как это обыкновенно принято в Виргинии, сам добывать себе средства к жизни, тогда как старший унаследовал все владения своих предков. Братья оказались во враждующих лагерях, когда Америка начала борьбу за освобождение от владычества англичан [2] Имеется в виду Война за независимость 1775–1783 гг. против английского владычества. . Младший брат взялся за оружие в защиту интересов народа, тогда как старший всецело поддерживал короля. Он никогда не мог простить своему младшему брату того деятельного участия, которое тот принимал в борьбе за независимость; из злобы он составил духовное завещание в пользу приемной дочери, которую воспитывал в своем доме.

Девочка, однако, вскоре погибла — сгорела в доме своей матери, находясь у нее в гостях. Это несчастие нисколько не изменило отношения Роланда Форрестера к брату, и только тогда, когда брат погиб в честном бою с оружием в руках, взял к себе оставшихся сирот — пятнадцатилетнего Роланда и десятилетнюю Эдит. Старый дядя, такой до сих пор суровый, полюбил сирот и не раз высказывал намерение сделать их своими наследниками. Но судьба устроила так, что Роланд Форрестер прогневил своего дядю тем же, чем когда-то и его отец: юноша покинул дом своего покровителя через два года после того, как вступил в него, и поступил корнетом на службу в полк, воевавший против англичан. После этого он никогда больше не видал своего дяди и нисколько не беспокоился о его гневе, надеясь, что он оставит все наследство сестре Эдит. Но в этом он ошибся. Когда умер дядя, и Роланд покинул армию, чтобы сделаться опекуном сестры, он не нашел Эдит ни в доме дяди, ни в родовом имении их предков: она жила в чужом доме, как бездомная сирота.

Дядя не оставил другого завещания, кроме ко1да-то составленного им в пользу приемыша; это завещание было представлено мистером Браксли, адвокатом умершего. Браксли назначался в этом завещании опекуном девочки, которую считали погибшей в пламени.

Предъявление этого завещания и весь последующий образ действий Браксли возбудили всеобщее удивление. Он предъявил от имени наследницы иск на наследство, утверждая при этом, что малютка жива и вскоре появится, чтобы вступить в свои права. Он вызвался доказать, что наследница не погибла в пламени, а была похищена неизвестными людьми; пожар же в доме ее матери был только удобным случаем, чтобы заставить поверить в гибель девочки. Он уверял, что не знает виновников похищения, хотя делал такие намеки, которые были для Эдит и Роланда тяжелее, чем потеря самого наследства. Он старался возбудить против Роланда подозрения в том, будто это он старался скрыть ребенка, чтобы упрочить за собою и за своею сестрою право на богатое наследство дяди.

Браксли так правдоподобно представил дело, что капитан Роланд Форрестер оставил надежду выиграть тяжбу.

Недолго думая, он вышел в отставку, так как к тому времени окончилась война, продал все свое имущество, кроме самого необходимого, и направился в западные леса со своей сестрою, счастью которой он решил посвятить себя с той минуты. Его намерением стало, как уже сказано раньше, купить землю и сделаться колонистом.

Положение юноши, который был настолько великодушен, что без колебаний пожертвовал всею своей будущностью, своей карьерой, отличиями и почестями ради благополучия любимой сестры, в высшей степени заинтересовало полковника Бруце. Он горячо и от всего сердца потряс руку юноши и сказал ему с необычным выражением:

— Послушайте, капитан, я люблю и уважаю вас, как будто бы вы были моим собственным сыном. Что же касается до Браксли, то, в сущности, он всего лишь мой простой знакомый, которого я только по старой привычке назвал другом. По правде сказать, я теперь считаю его настоящим мошенником и не сомневаюсь, что в основе предъявленного им завещания лежат подлость и ложь. Помяните мое слово, что правда еще выйдет наружу; а до тех пор считайте меня своим другом, который с радостью пожертвует за вас душу и тело, когда они вам понадобятся.

Телия Доэ, которая оставалась в комнате, тогда как остальные женщины и девушки удалились еще в начале разговора между полковником и капитаном, только теперь была замечена собеседниками. Она прислушивалась с напряженным вниманием к рассказу капитана и устремила теперь на него глаза с таким глубоким и жгучим интересом, что это не ускользнуло от внимания полковника.

— Что ты тут делаешь, Телия? — воскликнул он. — Иди к женщинам: там твое общество. Вряд ли тебе интересно с нами.

Телия покраснела и тотчас же вышла.

Как только она удалилась, в комнату вошел Том Бруце с таким радостным видом, будто принес радостную весть.

— Что случилось, Том? — спросил его несколько удивленный полковник.

— Необыкновенные вещи творятся, отец, — сообщил юноша, — Дшиббенёнозе опять появился в лесу.

— Где же? — воскликнул поспешно отец. — Неужели в наших окрестностях?

— Нет, — возразил Том, — на северной окраине штата Кентукки, впрочем, в очень недалеком от нас соседстве. Он оставил там такие свежие знаки, как будто это совершилось сегодня утром.

— А ты точно знаешь, что тут нет ошибки? — спросил отец с любопытством.

— Конечно! Правильный крест на груди и череп раскроен ударом томагавка! Все до последней йоты верно!

— В таком случае нечего и сомневаться, что Дшиббенёнозе бродит по лесу, — сказал полковник.

— Нам, без сомнения, предстоит сражение.

— Кто этот Дшиббенёнозе? — спросил удивленный Роланд.

— О, это лесной дух… одним словом, лесной дьявол! — воскликнул Том.

— Это мне ничего не объясняет, — возразил Роланд Форрестер удивленно. — И кто этот лесной дьявол?

— Все не так-то легко объяснить, — вздохнул Том. — Одни думают о нем одно, другие — другое, а есть такие, которые считают его за воплотившееся божество.

— А что это за знаки, о которых вы сейчас так таинственно упомянули? — спросил снова Роланд.

— Это легче объяснить, — ответил Том. — Его знак — один или два крестообразных надреза ножом на груди того индейца, которого он убивает. Так отмечает он каждого убитого им. Но вот уже прошел целый год с тех пор, как мы в последний раз что-либо о нем слышали.