Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

— Какое гнусное преступление! — гневно воскликнул Кук. — Ну да будем надеяться, что нам удастся положить этому конец. Кстати, вы по какой дороге отправитесь дальше?

— Точно не знаю, но, наверно, поеду к реке, и затем уже прямо на восток.

— И по этой, и по другой стороне реки есть дороги, но та, что на противоположном берегу, будет для вас удобнее, тем более что переправа фургонов в верховьях очень затруднительна!

— А как мне легче здесь перебраться? Далеко отсюда ближайшая ферма?

— Ближе всех отсюда ферма Вильсона, а затем — Аткинса. Около первой есть удобный паром, на котором вы спокойно можете переправиться, а затем пойдет хорошая, широкая дорога!

— Паром тоже принадлежит Вильсону?

— Нет, им владеет некий Кернильс.

— Чрезвычайно признателен вам за важные для меня сведения. Если вам когда-нибудь придется быть неподалеку от старика Стефенсона, заезжайте, всегда буду рад вас видеть.

— Благодарю вас! — отозвался Кук. — Пора и в путь. До свидания!

Они дружески пожали друг другу руки, Кук вскочил на коня и вскоре скрылся из вида. Через час скорой езды он прибыл на ферму Аткинса, где, к великому своему изумлению, застал Роусона. Тут же, возле своей уже оседланной лошади, стоял Браун, дружески беседуя с незнакомцем, прибывшим к Аткинсу накануне. Роусон представил Брауну этого незнакомца, как своего хорошего приятеля.

— Ба, Кук! — обрадовался Браун приехавшему. — Вот и прекрасно, поедем теперь вместе!

— А я думал, что вы уже давно удрали! — сказал Кук, здороваясь с ним.

— Это вина не мистера Брауна, а моей жены, невероятно долго прокопавшейся с завтраком! — ответил за него Аткинс.

— Я в самом деле уже собирался уехать, но меня удержала миссис Аткинс!

— Не мог же я отпустить вас без завтрака, — заметил хозяин, — а теперь еще меньше оснований сетовать на задержку: благодаря ей вы поедете на собрание с хорошим приятелем!

— Пожалуй, я все-таки не опоздаю, — сказал Браун, пожимая руку Кука. — А вы, мистер Роусон, тоже едете с нами? Кажется, вы выразили желание побывать на нашем сегодняшнем собрании?

— Да, я предполагал так, но непредвиденные обстоятельства несколько изменяют мой план. Сами понимаете, накануне свадьбы как обычно масса хлопот!

— Да, конечно! — согласился Браун прерывающимся от волнения голосом. — Оказывается, этот джентльмен тоже регулятор. Почему же он вчера ничего не сказал об этом?

— Посудите сами, мистер Браун, — добродушно произнес Джонс, — не мог же я откровенничать с совершенно незнакомыми людьми!

— О, в таком случае вполне одобряю ваше молчание. Скажите, вы, кажется, отправляетесь к пограничным фортам?

— Да, и по дороге решил, по предварительному соглашению с товарищами, переговорить и, если окажется возможным, войти в непосредственный контакт со здешними регуляторами. Таким способом, мы полагаем, скорее можно достичь нашей общей цели. Сообща мы многое можем сделать, порознь же — довольно трудно добиться сколько-нибудь ощутимых результатов.

— Истинная правда! — согласился Браун, тем не менее подозрительно поглядывая на говорившего. — Так вы желаете, чтобы я отвел вас к регуляторам?

— Да, мне бы очень хотелось этого, и я буду вам искренне благодарен…

— Со своей стороны, — вмешался Роусон, — я присоединяюсь к просьбе моего друга, безусловно ручаясь за правдивость его сообщений. Только благодаря тому, что хозяйство мое еще не устроено, я позволю себе надеяться, что мистер Аткинс не откажет моему другу в гостеприимстве на время его пребывания здесь.

— Об этом, мне кажется, не стоит и беспокоиться, — с иронической улыбкой произнес Браун, — мистер Джонс, так или иначе, проведет у нас несколько дней. Вот только понравится ли ему это — не знаю!

— Я человек нетребовательный и довольствуюсь малым, — ответил Джонс, — однако, я думаю, нам пора и в путь?

— Отправляйтесь с Богом! — напутствовал отъезжающих хозяин. — Вон ваша лошадь, мистер Джонс!

Тем временем Кук отвел своего приятеля в сторону и прошептал ему на ухо:

— Послушайте, Браун, не нравится мне физиономия этого типа!

— Потерпите немного, — ответил также шепотом тот. — Когда мы приедем к Барилю, я вам сообщу по секрету кое-что!

— Следовательно, и у вас возникли подозрения?

— Молчите пока, вот приедем, тогда и расскажу!

Всадники уже садились на лошадей, когда мулат слуга вывел из конюшни еще двух оседланных лошадей, причем одна была под дамским седлом.

— Ого, — сказал Кук, — да у вас, Аткинс, большое сегодня сборище! Даже дамы присутствуют!

— Это — лошадь одной из соседок, приехавших помочь моей жене ухаживать за заболевшим ребенком. Впрочем, на ней сейчас поедет не она, а Эллен, собравшаяся навестить Робертсов.

Действительно, в эту минуту на пороге показалась Эллен, одетая по-дорожному, с каким-то свертком в руках. Несмотря на то, что она быстро отвернулась, садясь на лошадь, Браун все-таки заметил заплаканные глаза девушки и обратился к хозяину фермы, спокойно пережевывавшему табак, осведомляясь, что так огорчило молодую девушку. Роусон, тоже заметивший это, сочувственно сказал:

— Бедная мисс Эллен! Отчего она плакала?

— Кто разберет девушек, отчего они плачут! — хладнокровно промолвил Аткинс. — Может быть, ее огорчила разлука с братом, который уехал далеко, а может быть, ей за что-нибудь попало от моей жены. Она, знаете, женщина, в сущности, добрая, но вспыльчивая, а Эллен иногда перечит ей. Впрочем, на эту девушку грех жаловаться, со временем из нее выйдет прекрасная жена и хозяйка.

— Браун, поторопитесь! — нетерпеливо закричал сидевший уже в седле Кук.

— Сейчас, сейчас! Экий вы нетерпеливый!

Браун сел на лошадь и вместе с Куком и Джонсом тронулся в путь. Вскоре крайние деревья леса заслонили всадников от глаз оставшихся.

День разгорался. Яркое солнце нестерпимо палящими лучами обливало дом Робертса. В густых ветвях деревьев и в чашечках цветов, подобно бриллиантам, искрились последние капли испарявшейся под жгучими потоками света росы.

По двору с громким кудахтаньем бродили дикие черные индейки, вылупившиеся из яиц найденных в лесу птиц. Мэриан, кормившая их с крыльца маисовым зерном, невольно залюбовалась красивыми птицами, веером развернувшими свои радужные хвосты и с нетерпением толпившимися у ее ног в ожидании обычной порции пищи, от которой они не отказывались, несмотря на всю свою дикость. В густых кустах орешника оживленно копошилась масса различных мелких пташек, перепархивавших с ветки на ветку, оглашая воздух немолчными криками и пением. Серебристо-серые белки, с умными остренькими мордочками и на диво пушистыми хвостами, то и дело перелетали, точно брошенные кем-то с ветки на ветку, вспугнутые каким-нибудь подозрительным шумом.