М. Лютый - Кровавая пыль дорог

– Должны вернуться. Надо сделать всё, чтобы вернуться. Дети не должны жить рабами.

– А что надо сделать?

– Пока не знаю. Спи! Завтра наступит утро, и опять будет трудный день.

Глава 2

(737 г. от Р.Х.)

Саадет ибн Юсуф смотрел на небольшой град сакалибов, и его всё больше охватывало раздражение. До этого его воины без особых хлопот захватывали все их селения, но здесь впервые встретился укреплённый град. Да, были потери, но таких ещё не было. Саадет брал города с высокими каменными стенами, достигавших в высоту роста нескольких человек, а здесь ему противостоял небольшой град, стоящий на берегу реки и окружённый глубоким рвом и валом, поверх которого шла деревянная стена высотой в два человеческих роста. К стене впритык построены были жилища, и на их крышах находились вооружённые сакалибы и отбивали штурм воинов Аллаха.

Саадета раздражало не это убогое селение, а то, что его воины встретили ожесточённое сопротивление. Стрелы сакалибов точно также находили цель, их мечи также разили противника. И хотя на взгляд Саадета их было сто – сто пятьдесят человек, тысяча Саадета таяла на глазах.

Саадет обернулся. Сзади находилась его охрана. Чуть поодаль на коне сидел Барух. Вдали у кустов, растущих у реки, находились лошади и верблюды арабов.

Саадет взглядом позвал одного из охраны:

– Позови Баята аль-Джафара и затем отправляйся к Марвану ибн Мухаммеду. Скажи ему так: Саадет ибн Юсуф встретил укреплённый город сакалибов, большие потери. От тысячи осталось человек четыреста, прошу помощи. Иди.

Подъехал Баят аль-Джафар и склонил голову. Вид его был усталый. На его доспехах видны были вмятины от удара мечом.

– Приготовьте земляное масло и сожгите их.

Баят аль-Джафар ускакал.

Через некоторое время на стену, защищающее селение, и крыши домов сакалибов полетели горшки с горючей жидкостью и горящие стрелы. Стены и дома враз заполыхали. Внутри селения началась суета. Саадет ибн Юсуф злорадно улыбнулся, – сакалибы не смогли потушить возникшие пожары. Вдруг горящие ворота крепости упали, и через огонь выбежали вооружённые сакалибы. Среди них не было ни женщин, ни детей. Они выстроились плотным строем и, защищаясь большими, окованными железом щитами, начали отступать к реке. Их было человек восемьдесят. Арабы бросились на них, но их длинные копья также умеючи разили противников, а из-за строя воинов летели стрелы. Но и стрелы арабов доставали сакалибов, и видно было, как то один, то другой падает раненым или убитым.

У самой воды осталось человек пять сакалибов, и только они сдерживали натиск арабов, а остальные бросились в воду и пропали.

Саадет подозвал Баруха:

– Что ты думаешь по этому поводу? Где женщины и дети?

– Я думаю, что это опасный противник. Они решили утопиться, но не сдаться. А женщины и дети, я полагаю, сгорели в огне. Если так нас будут встречать дальше, то нам придётся не сладко.

Саадет недовольно дернул плечом.

– Ты спросил, я ответил, – смиренно произнёс Барух.

Арабы окружили оставшихся на берегу сакалибов, и после яростной сечи в живых остался только один. Его подвели к Саадету ибн Юсуфу. Перед ним стоял высокий широкоплечий мужчина лет сорока. На голове и в бороде проглядывали седые волосы. Его кольчуга была пробита в нескольких местах, но ран не было видно. Он без испуга смотрел на Саадета.

– Скажи мне, где ещё селения сакалибов, как далеко они, сколько в них жителей?

Барух старательно переводил.

– Селений много, куда не направишь свой путь, и все жители до одного ждут тебя, каган, и встретят, как встретили здесь.

Саадет, услышав слово «каган», не дал перевести полностью ответ сакалиба и спросил Баруха:

– Он сказал «каган», что, хазары недалеко?

– Нет, несравненный Саадет ибн Юсуф, это он величал так тебя. Позволь, я продолжу.

Саадет недовольно поморщился, услышав ответ сакалиба.

– Свяжите его.

– Позволь попросить тебя, о великий Саадет ибн Юсуф, – Барух повернулся к Саадету.

Саадет удивленно поднял брови:

– Говори.

– Мне понравился один молодой юноша из твоего полона. Продай его и его семью мне.

– Зачем он тебе?

– Ненасытная любовная страсть, – засмущался Барух. – Ты знаешь, мне так нравятся молоденькие мальчики.

Саадет брезгливо поморщился:

– Не лги мне, Барух. У тебя недавно умерла жена, и я не слышал, что тебе нравятся такие утехи. А это, случайно, не семья того человека, за которого ты просил, чтобы ему оставили жизнь?

Что-то, наверное, пробежало по лицу Баруха, и Саадет продолжил:

– Интересно, надо на него посмотреть. Чем же заинтересовал он тебя, Барух, что ты даже не пожалел этот перстень? – и Саадет показал руку с надетым на палец перстнем с изумрудом.

Барух на миг растерялся:

– Но, славный Саадет…

Но Саадет, не дослушав, повернул коня и проехал чуть вперёд. Он в одиночестве глядел на догорающее селение. Брёвна стен, дотлевая, падали, и вверх поднималось множество искр. От пылающих домов поднимался чёрный дым, который был виден издалека. Саадет понимал, что теперь у него нет преимущества в неожиданном нападении, и скорость передвижения по земле врага существенно замедлится. Если такими темпами и с такими жертвами придётся брать все оставшиеся селения сакалибов, то что останется от войска? Воины, которые презирают смерть и готовы утопиться, но не сдаться врагу, готовые сжечь своих отцов и матерей, жён и детей, но не попасть в рабство, слишком опасны. А там ещё скрывшаяся конница хазар. А что, если сакалибы успеют собрать войско, то их будет уже не сотни, а тысячи.

Саадет повернул коня:

– Мы возвращаемся.

Через некоторое время вокруг горящего селения всё опустело, и только слышалось потрескивание тлеющих брёвен. Арабы забрали своих убитых и раненых и ушли.

Среди редкого камыша торчащая из воды тростинка начала неспешно расти вверх, а вслед за ней, стараясь не создать волны, показалась голова воина. Он держал во рту тростинку и всё время, пока был под водой, дышал через неё. Не заметив опасности, он осторожно выбрался на берег и огляделся: врагов не было, селение догорало. Воин вернулся в воду и похлопал ладонью по воде определённым стуком. Из реки начали появляться головы уцелевших воинов. Все выбрались на берег и поспешили к удалённому месту вала. Крючьями растащили пылающие головёшки и потушили водой угли. Затем стали копать землю, пока не показалась деревянная крышка люка. Из-под крышки люка выглянули испуганные женские и детские лица. Все вздохнули с облегчением: жизнь продолжается.

* * *

Брат халифа Марван ибн Мухаммед сидел на подушках внутри большого шатра и, прищурив глаза, смотрел на своих эмиров. Повышенным тоном, отрывисто он бросал им слова: